Орлы возвратятся в гнездо
Шрифт:
– Видел откуда?
– Спрашивает он.
– Нет. Возможно снайпер, со стороны порта.
Он оскаливает зубы, падает на карачки, и на трех конечностях - в четвертой пистолет, - шерудит по надстройке вперед, по направлению к носу корабля. Двигаюсь за ним, периодически оглядываясь на дверь, из которой мы вышли. Не знаю, насколько замедлила преследователей граната Марко; мне тревожно схлопотать пулю в зад...
Мы огибаем угол, и так же вприсядку проходим переднюю часть балкона. Внизу слышится пара одиночных выстрелов, и кто-то топочет по палубе. Как же я влез во всю эту лажу?.. Снова сворачиваем за угол, - теперь мы находимся на противоположной стороне от пирса, - со стороны моря. Вернее - со стороны широкого канала. На другой его стороне, вдалеке за водой, -
– К носу, - шепчет он.
Мы тихо бежим по палубе, к носу и прячемся за каким-то... бортиком. Это низкая стенка огромной двускатной крышки, расположенной на палубе, - видимо здесь верхний створ для погрузки в трюм, или еще черт знает что. Позади-вверху нас тяжело лязгает дверь. Я оглядываюсь, и пригибаюсь. На надстройке, которую мы покинули, уже люди. Они вышли не из левой двери, из которой появились мы, - а из правой, которую мы прошли, спускаясь сюда. Двое обследуют балкон, еще двое карабкаются наверх, в ходовую рубку. Мы с Марко быстро бежим вдоль скрывающей нас стенки, огибаем угол, и оказываемся на носу. Огороженная площадка носа сходится перед нами, - тупик в который мы сами себя загнали. Ничего кроме двух якорных лебедок и уходящих от них в отверстия в палубе цепей.... Я беру Марко за рукав.
– Это тупик. Куда теперь?
– Махнем через борт.
– Это будет громкий 'бултых', - констатирую я.
– Погоди...
– Он роется в боковом кармане рюкзака, и вытаскивает еще пару оливковых футляров с кириллицей, начинает его развинчивать.
– Отвлечем их.
– Какого черта ты таскаешь гранаты в этих коробульках?
– шиплю я аки змий.
– Год пройдет, пока ты их достанешь.
– Транспортные контейнеры, - не оглядываясь объясняет он.
– Я не знал, что придется применять их сейчас...
– Он вытаскивает из развинченного на две половинки пенала ребристый 'ананас'.
– Это сербская 'М-75', - объясняет он, - у неё задержка три с половиной-четыре с половиной секунды. Я кидаю, одну. Через пару секунд - другую. Как только рванет первая, - прыгаем за борт. Понял?
– Понял...
– безрадостно киваю я.
– И, пользуясь моментом срываю с себя рубашку.
– Держи голову ниже. У них в корпусе туча мелких шариков.
Я пригибаюсь пониже, пользуясь краткой передышкой. Дыхание чуть выравнивается, и я начинаю воспринимать окружающее более цельно.
Тем временем Марко с усилием вытянул из гранаты кольцо, коротко приподнялся, и богатырским рывком зашвырнул гранату по направлению к корме. Она тихонько прошипела запалом, а потом загрохотала своими ребристыми боками, укатываясь куда-то вдоль надстройки по палубе правого борта. Марко действительно умудрился закатить гранату куда-то вдоль надстройки, - значит был шанс, что когда шуманет, залетные будут смотреть в другую сторону.
'Тыща-один, тыща два...' - машинально начал отсчитывать я.
Вторая граната улетела вслед за первой.
Долбанул сухой короткий взрыв. Металлические стены надстроек отозвались визгом. Марко как пружина подскочил на месте, в два прыжка долетел до карая палубы, и...
– махнул за фальшборт. Я вылетел вслед за ним. 'Не насадиться бы на якорь', - мелькнула глупая мысль. Короткое падение, - я врезался в жёстко принявшую воду. Вода ударила по ушам, перед глазами понеслись вверх пузырьки. Я вытянул в стороны руки, чувствуя, как плотность воды вытягивает их вверх. Развел и загреб руками, еще, еще, еще...
– мне вдруг показалось, что я никогда не вынырну из этой темной толщи - и тут же вылетел на поверхность.
Я утер воду с глаз, и стряхнул налипшие волосы с лица. Завертел головой. Марко не было. Нет, - вот он вынырнул в паре метров, на секунду позже меня. Он пропытелся, и показал рукой направление - плывем к противоположному берегу. Ну добро, - я начинаю загребать рядом с ним.
В темноте трудно определить расстояние до берега. Вряд ли больше двух сотен метров. Я неплохо плаваю, догребу и в одежде. Уже сделав несколько гребков, понимаю, что не слышал взрыва второй гранаты - видимо долбануло как раз, когда я после прыжка барахтался под водой. Ни криков, ни выстрелов по нам - хорошо, видимо наше падение прозевали. Плыть все же тяжеловато. Пистолет-пулемет я бросил на палубе, так и не сделав ни единого выстрела. Но пистолет за поясом штанов тяготит. Сами штаны обволакивают ноги, туфли, хоть и легкие, тоже тянут. Марко пыхтит рядом. Через какое-то время я понимаю, что пыхтит он слишком громко, и начинает от меня отставать. Ну конечно! Как я сразу не заметил? У него же за спиной рюкзак. Рюкзак своими лямками мешает делать ему гребки, уводит своим весом туловище под воду. И кажется, я знаю, что в этом рюкзаке.
– Брось рюкзак, дурачина, - громко шепчу я.
– Нет!
– Пыхтит он.
– Брось, он тебя утопит. Это не стоит никаких денег.
– К черту, - отплевывается он от воды.
– Я доплыву...
Определенно, алчность застила парню разум. Почему-то на ум приходят слова старой песни из фильма. 'И тот его добычей станет, в чьем сердце пляшет желтый бес...'. Все же, пока он кое-как плывет. Оглядываюсь. За спиной удаляющаяся махина корпуса нашего корабля, - в ряду таких же. Слышен приближающийся шум сирен. Где-то на краю видимости ночь на той стороне канала начинаю освещать мигалки. Летит кавалькада машин, - надо понимать, портовая полиция. Залетные могли тихо вычистить свой корабль с бесшумным оружием, но взрывы гранат Марко конечно привлекли внимание с соседних кораблей. Если у залетных есть хоть капля мозгов, они уже погрузились в свои машины на пирсе, и рвут подальше от этого причала. Может, поэтому нас и не заметили. Но возвращаться, и проверять, конечно, нет никакого желания. Пусть полиция проверит.
Марко тем временем начинает совсем зарываться в волну.
– Брось, - пыхчу я.
– Нико... хтьфу!
– он почти уходит под воду.
– Никогда.
– Хоть ботинки сбрось.
– Уже, - пыхтит он.
– И ботинки, и ствол, и все... что мог.
– Я не брошу рюкзак...
Он окончательно тонет. Глаза такие, с какими наверно входили на арену амфитеатра со львами первые христиане. Те готовы были умереть за веру. Этот - за груз в рюкзаке. Алчность крепко скрутила парня. Вот же идиот.
– Переворачивайся на спину, - выдыхаю я.
– Возьму тебя на буксир.
Он кое-как переворачивается. Пробую взять его за волосы, но рука соскальзывает, - он слишком коротко стрижен. Тогда хватаю за петлю того самого проклятого рюкзака. Это легче. Кое-как мы двигаемся вперед. То что для обычного пловца в плавках стало бы обычной хорошей дистанцией, для нас превращается в изнурительное испытание. Подумываю сам, сбросить туфли и пистолет, но пока держусь. Что-там еще будет на берегу, в этом безумном порту?
– Я... Отдохнул...
– Дает голос Марко.
– Сам.
Он переворачивается на живот, и снова кое-как гребет, получая нахлобучки от рюкзака.
Все же, мы уже порядком проплыли. Берег все ближе. Видны здания и конструкции. Здесь нет контейнеров. Редкие здания, полоска деревьев, и куча странных цилиндрообразных зданий с плоской крышей, все разного размера. Нефтеналивные баки, или что-то еще в таком духе.
Марко снова начинает уводить под воду. Снова подхватываю его за шкирку. Берег от которого мы ушли осиян мигалками. По палубе 'нашего' судна пляшет свет ручных фонарей. Вернутся бы, и сдаться в нежные руки местной полиции... Но - уже далеко. Да и этот без меня отправиться к Ихтиандру... Вдруг, какая-то темная громадина закрывает эту картину. Огромный корабль, длинный, с надстройкой на корме, перекрывает вид, медленно рассекая воду в центре канала. Он сверкает ходовыми огнями, и я с замиранием сердца понимаю, что мы с ним не так уж сильно разминулись. Он мог проплыть по нам, и даже не заметить, будто двух муравьев.