Оружейница
Шрифт:
Подъехав к стоявшим в хвосте колонны из грузовиков и разнообразных джипов двум «сороковникам», я остановилась, и мы с Настей вылезли из машины.
Изумление, написанное на лицах стоявших возле БТР военных, когда они смотрели на мой «Запорожец», плавно перешло в стадию «полного охренения», когда они увидели нас.
Я тоже рассматривала их с удивлением. Все явно: не срочники, одеты в пропыленный незнакомый камуфляж с «брониками», все вооружены «АК-103» [15] с подствольниками, а я точно знала, что их на вооружении Российской Армии нет, у всех «уоки-токи» [16] .
15
«АК-103» —
16
«Уоки-токи», «ходиболтайка» — общее название портативных УКВ-радиостанций, помещающихся в одной руке.
В этот момент, из-за их спин вышел еще один военный…
— ЮРКА!!!
Где-то восточнее Аламо
12 число 10 месяца 21 года, 15 часов 26 минут
Настя
— ЮРКА!!!
Вопль Саши ударил по ушам, и она мгновенно повисла на шее у ошалевшего от такого сюрприза парня, покрывая его поцелуями. У меня внутри стал распускаться холодный твердый комок, который сидел там все это время. Я поняла, что мы спасены!
Окружавшие нас военные уже отошли от шока, посетившего их при виде нас, и при взгляде на парня на их лицах стали появляться ухмылочки, явно обещавшие тому массу подначек, и сразу было видно — почему. Еще когда мы поели, Саша обильно накрасила губы себе и мне, сказав: «Это чтобы на жаре не трескались», и сейчас вся ее помада оказалась на лице у парня. Оторвав, наконец, Сашу от себя, он посмотрел на нее все еще ошалелым взглядом и спросил:
— Саша, ты что?! Совсем с головой не дружишь?! Ехать в одиночку по Северной Дороге, да еще на такой машине! Вас что — в Порто-франко в конвой не взяли?!
Саша захлопала глазами:
— Юра! Какой «портфранков»? Объясни, где мы?! И чем тебе мой «пылесосик» не нравится?!
Парень несколько секунд посмотрел на Сашу и произнес:
— Не втыкаю…
Северная Дорога, восточнее Аламо
12-е число 10-го месяца 21 года, 15 часов 29 минут
Саша
— Не втыкаю…
Юра смотрел на меня совершенно непонимающим взглядом, и я решила сначала объяснить, что случилось с нами:
— Юра, еще несколько часов назад я была в Михнево, ехала домой, объезжая пробку, заехала в промзону. Там на «пылесосик» свалилась какая-то фигня, и я очутилась здесь.
Юра мгновенно посерьезнел и, отойдя в сторону, произнес несколько слов в радиостанцию.
Тут я заметила ухмылочки бойцов и, взглянув на Юру, сообразила, чем они вызваны. Подойдя к нему, я достала платок и стала удалять следы своей эмоциональной несдержанности. Ухмылочки плавно переросли в нарастающее хихиканье, а кто-то заявил: «Я тоже хочу, чтобы меня так». Побагровевший Юрка показал из-за моей спины кулак, а я, закончив с его фейсом, повернулась к веселящимся и кислотным голосом старой девы проинформировала:
— До сведения хотящих доводится, что для удовлетворения их хотений, хотелка хотящего должна строго соответствовать ГОСТу.
После мгновения тишины народ взревел, как раненые лоси. Взгляды веселящихся скрестились на том, кому в ближайшие дни явно придется усердно доказывать «соответствие ГОСТу». Дальнейшую пикировку обломал рокот подъехавшего БТР. К моему удивлению, вместо стандартной башни на «восьмидесятке» стояла «Буйность» [17] . С брони спрыгнул коренастый капитан и, подойдя к нам, представился:
17
«Буйность» — боевой модуль, вооруженный 30-мм пушкой 2А72, пулеметом «ПКТ» и автоматическим гранатометом «АГ-30». Без особых доработок ставится на штатный погон башни БТР-60, -70, -80, БРДМ-2, монтируется
— Капитан Лисицын Игорь Семенович.
Не удержавшись, я схохмила:
— «Вьетнамский летчик»?
Бойцы взревели снова, и под разъяренным взглядом капитана мгновенно сдриснули за «броню», откуда, впрочем, продолжало доноситься приглушенное хихиканье. Встретившись с моим извиняющимся взглядом, капитан мгновенно остыл, сокрушенно махнув рукой.
— А-а-а… Зае… В общем, задрали этой песенкой! [18] Ну, рассказывайте, что тут у вас случилось?
Поняв, что приколы закончились и начался серьезный разговор, я представилась:
18
«Кто же тот пилот, что меня сбил?» — // Одного вьетнамца я спросил. // Отвечал мне тот раскосый, // что командовал допросом: // «Сбил тебя наш летчик Ли Си Цын». // («Чиж и Ко», песня «Фантом»).
— Кравцова Александра Владимировна, двадцать три года, студентка шестого курса «бауманки», — и, стараясь говорить кратко и связно, изложила последние десять часов своей жизни.
Лисицын, выслушав меня, пожевал губами:
— Получается, Ворота и такие номера откалывают.
— Какие «ворот а»? Пожалуйста, объясните нам внятно, куда нас черт занес?!
— Ну ладно, девочки. Слушайте.
И на нас свалилась оглушительная информация об открытии двадцать лет назад американскими учеными дороги то ли на другую планету, то ли в другое измерение, то ли в другое время. О том, как Орден, замутивший все это, очень быстро и страшно из организации ученых-первооткрывателей превратился в структуру, нацеленную на выжимание прибыли изо всего, что попадает на глаза. О появлении здесь государств. О новоземельской России и Ичкерийском имамате у нее под боком. О войне с бандами. И внезапно, как кувалдой по голове: «Путь на Новую Землю — это путь в один конец. Обратно только довольно непростая связь».
— И… что… обратно… никак…
— Да, девочка. Свою жизнь ты проживешь здесь.
Я привалилась спиной к броне «сороковки».
СВОЮ. ЖИЗНЬ. ТЫ. ПРОЖИВЕШЬ. ЗДЕСЬ.
Эти слова безжалостной кувалдой били меня по голове. Папа. Мама. Валерка. Лешка. Сережка Смирницкий, которому были пофиг нехватки моей анатомии и с которым после памятного вечера и «продолжения банкета» у меня все стало складываться всерьез. Всех их я больше НИКОГДА НЕ УВИЖУ!!! Меня начало жестко колбасить. Сколько длилась истерика, я так и не поняла, но пришла в себя в объятиях Юры, и рядом стоял только грустно смотревший на меня Лисицын.
— Ну, успокоилась?
Я судорожно кивнула головой.
— На, попей. — Лисицын сунул мне в руки флягу. Подсознательно я настроилась на теплую и противную воду, но там было что-то вроде морса, кисленького и со слабенькой горчинкой, даже теплый, он пился легко, освежая рот и утоляя жажду.
— Спасибо!
— Всегда пожалуйста! — Лисицын улыбнулся и добавил: — Я воевал в Первую чеченскую, после хасавьюртского позора уволился из армии и в девяносто седьмом попал сюда. И знаешь, за все время, что я прожил здесь, пусть жизнь здесь непростая и почти все время опасная, я не встретил ни одного человека, который жалел бы, что оказался здесь. А если люди, которым ты дорога, захотят, они тоже могут перейти сюда. Думаю, ты найдешь свое место здесь. И, кстати, ты кто по специальности?
— «Бауманка», шестой курс, факультет специального машиностроения, должна была получить диплом конструктора стрелково-пушечного вооружения.
Несколько секунд я имела удовольствие наблюдать две ошарашенные физиономии. Потом Лисицын подобрался и сказал:
— Саша, ты никому не говорила о своей специальности?
— Нет, Насте я сказала, что училась в «бауманке», без уточнения на кого.
— Это хорошо, и воздержись от информирования о своей специальности «орденских».
— Хорошо…