Оружейник
Шрифт:
Над полянкой повисла гнетущая тишина. Алекс, открыв рот взирал, то на оборзевшего, по его мнению, оружейника, то на своего, внезапно примолкшего командира. А тот напряженно думал над внезапно свалившейся на него информацией.
"Мишку знает. Не исключено, что просто врет. Но врет уверенно. Мягков никогда о таком знакомом не упоминал. Кто ж ты такой? Да еще так уверен в своих силах…"
Затянувшуюся паузу прервал вернувшийся Куба. Подойдя к Михалычу, он начал ему что-то тихо рассказывать. Слов, видимо, не хватало, и боец отчаянно жестикулировал свободной рукой. В другой руке он держал рюкзак Дарта.
– Хорошо. Надо валить отсюда, могут припозднившиеся гости нагрянуть, – спокойно сказал Турок, и тут же взглянул на Шведа.
Но оружейник оставался спокоен, ни мимикой, ни движениями не выдав, что ему что-то известно.
– Командир, – подал голос Алекс, медленно поднимаясь с травы. – Мы что, этого супостата все-таки в лагерь поведем?
– Значит так! – Голос Михалыча был тих и спокоен, но в нем послышались стальные нотки гнева, – В этой группе мои приказы не обсуждаются. У меня работают только профи, и я оцениваю людей по их навыкам, а не по паспорту. В моей группе у всех права и обязанности равные. Будь ты хоть негром преклонных годов. Тебе понятно?
Михалыч выжидательно уставился на Алекса, и тот, встретившись с его глазами, молча отвел взгляд, вызвав у Турка короткую кривую усмешку.
– Хорошо. Выходит, никто не возражает. В деле мы его уже увидели, знает с какой стороны оружие брать, и не трус. С этого момента до вердикта Мягкова – Швед временно числится в нашей группе и все, что было с ним до этого, никого не должно волновать. Кстати, Швед, тебя это тоже касается, – указательный палец Головина уперся в грудь оружейника.
Затем он обвел взглядом всех присутствующих, и коротко рявкнул:
– Что встали?! Форсируем на тот берег!
Все дружно ломанулись к лодке. Оружие у Шведа не забрали, но пока они грузились, Турок стоял на берегу и внимательно за ним следил. Когда же Головин полез в лодку сам, то в бок оружейника невзначай уперся дульный срез автомата Кубы.
Переправившись через реку, группа спрятала лодку в небольшом затоне, и начала подъем вверх. Противоположный берег представлял собой крутой склон с кучей поваленных деревьев, поросший колючим кустарником. По всей ширине косогора вниз сбегали многочисленные ручейки.
– Как пойдем? – спросил Куба командира, после недолгого, но выматывающего подъема.
Тот думал недолго, и махнув рукой в нужном направлении, сказал:
– Давай по короткой.
Лес на этом берегу разительно изменился. Невысокие деревья с кривыми узловатыми корнями выглядели почти карикатурно. Под ногами негромко хлюпала сырая вязкая гниль. Влажный, пропитанный испарениями воздух с трудом поглощался легкими, и вырывался обратно со свистящим хрипом. Впрочем, путь через этот полулес-полуболото был недолог. Уже через полчаса группа вышла на водораздел двух балок. Где-то вдалеке послышался лай собак и шум проезжающей машины.
Добравшись до блокпоста, преграждавшего въезд в поселок, его группа заметно расслабилась. Своя земля и свои люди.
– Привет, Турок. Кого это вы с собой тащите? – из будки к ним вышел слегка седоватый человек.
– Здорово, Савельич. Меньше знаешь – крепче спишь, – хмуро ответил Михалыч.
– С Плачущего берега небось топаете. Обсушитесь или сразу в город? – поинтересовался любопытный охранник.
По всей видимости на блокпосте он был за главного, остальные четыре бойца имели совсем не солидный возраст – старшему из них на вид было всего лет двадцать.
– Нет, Савельич. Заводи дежурную колымагу, торопимся мы.
– Ну, как скажешь. А то моя такой борщец наварила, что просто – ух. Тормознулись бы на часок, погрелись, откушали бы под рюмочку. Мои архаровцы где-то троровский самогон достали, настоящий. Моя бы и мне разрешила по такому случаю выпить…
Но увидев, что Михалыч в ответ развел руками, старик позвал своего бойца:
– Слышал, Петро? Давай, раскочегаривай маньку, торопятся люди, негоже задерживать. Отвезешь их в город, а сам мухой обратно. Узнаю, что куда-то заезжал – огорчу до невозможности.
До самого отъезда группы с обветренного лица Савельича не сходило выражение глубочайшего сожаления.
Примерно через полчаса езды по вполне ровной бетонке, Михалыч и Швед уже входили в штаб волкодавов. Турок сразу потащил оружейника к себе в кабинет, сказав дежурному несколько коротких фраз. Через несколько минут в маленьком кабинете стало тесновато. Помимо самого Турка, и представленного им начальника разведки Дома, туда заявился какой-то мужик с очень характерным настырным колючим взглядом. Швед немного напрягся, ничего хорошего от таких людей в принципе ждать нельзя. А уж если они представляют контрразведку – то и подавно.
– Итак, Швед, покажи на карте откуда ты пришел, – Турок развернул перед оружейником подробную карту.
– Вот отсюда, – Швед, не колеблясь ткнул пальцем в холм, с которого он и спустился в лес.
– А туда как попал? Дорог там нет, – тут же поинтересовался местный особист.
– Как-как… Каком. С дирижабля, естественно.
Присутствующие переглянулись, и снова уставились на Шведа.
– Легко можете проверить. Явно не секретная информация, что по прибытии рейса Лутон – Бористоль недосчитались одного человека из экипажа и парашюта, – криво улыбнулся оружейник.
Особист что-то начеркал в своем блокноте.
– А зачем таким способом добирался? Мог бы спокойно по дороге приехать в Альмет.
– А вот это уже не ваше дело, – ощерился в ответ оружейник и обратился к Михалычу, – Это что за цирк? Я тебе уже сказал к кому шел. И разговаривать буду только с ним.
Но тот не обратил никакого внимания на Шведа. Все трое волкодавов смотрели в сторону двери. Резко развернувшись всем корпусом, оружейник мгновение постоял, рассматривая человека, стоящего в проеме, и произнес: