Оружейникъ

Кулаков Алексей Иванович

Председатель приемной комиссии Императорского Тульского оружейного завода, гвардии полковник Мосин вздохнул и прикрыл уставшие глаза. Принимая давно уже заслуженное повышение в должности и чинах, он даже не предполагал, сколько новых обязанностей и забот принесет ему его нынешнее место. К тому же на него взвалили подготовку к валовому производству новой армейской винтовки, то есть разработку технологического процесса, согласование чертежей, контроль над своевременной и правильной выделкой всех нужных лекал.

– Сергей, с этим надо что-то делать!

С силой проведя руками по лицу, полковник открыл глаза и вопросительно посмотрел на брата Митрофана (боевого в прошлом офицера), трудившегося под его же началом все в той же приемной комиссии.

– Полковник

Сокерин совершенно ничего не понимает в деле установки нового производства! Только и может торопить да требовать. Я ему тысячу раз говорил, что все сроки взяты не с потолка и их совершенно невозможно уменьшить, но этот болван только и знает, что твердить свое – медленно, быстрее, еще быстрее!

Сергей Иванович тяжело вздохнул и опять прикрыл глаза – вчера он до поздней ночи засиделся над своими расчетами. Только что упомянутого полковника он оценил с первого же знакомства – пустой человек, рьяный карьерист и совершенно ничтожная личность. И зачем его только прислали на завод? Кстати, надо сказать, что их «любовь» была взаимной: первое, что сделал Сокерин, – это приказал привести все документы в должный порядок. То есть убрать с рабочих чертежей любое упоминание о винтовке МАг, вместо него вписав высочайше утвержденное название. Сколько лишней, крайне несвоевременной и никому не нужной работы! А столичный надсмотрщик и потом не забывал о председателе приемной комиссии, пользуясь любой возможностью досадить или показать свою значимость и всеобъемлющую компетентность. Про таких еще говорят – в каждой бочке затычка.

Ответить брату Мосин не успел: помешала открывшаяся без стука дверь, впустившая шум завода и незваного посетителя – крепкого молодого мужчину в партикулярной одежде (что само по себе удивительно, так как на заводе ходили или в мундирах, или в немудреной спецодежде), прямо с порога извинившегося за свое вторжение, но и не подумавшего затем представиться.

– Кто вы такой и как сюда попали?

– Курьер Российской оружейной компании, ваше высокоблагородие. А попал просто – дал трешку, меня к вам и привели.

Митрофан Иванович вскинулся было и даже уже открыл рот, дабы заявить что-то гневное и весьма подходящее к случаю, но увидел, как старший брат просветлел лицом, и решил немного погодить.

– Не думал, что Александр Яковлевич настолько быстро все устроит. Я так понимаю, у вас есть что-то для меня?

– Так точно, ваше высокоблагородие. Основное уже доставлено по месту вашего проживания, а это приказано лично в руки.

Вскрыв деревянным ножом-лопаточкой внешнюю упаковку и обнаружившийся под ней небольшой конверт, Сергей Иванович с ясно видимым нетерпением заглянул внутрь, после чего вытряхнул себе на ладонь что-то вроде небольшого цилиндрика на серебряной цепочке. Следом на стол упала очень тонкая книжица и сложенная вдвое записка. Повертев в руках как первое, так и второе, полковник развернул третье и с растущим интересом вчитался в куцые строчки личного послания князя Агренева. Курьер же, дождавшись, пока адресат поднимет на него глаза, вежливо попросил поставить на обертке нынешнее число и свою подпись, после чего аккуратно прибрал получившийся документ во внутренний карман, молодцевато вытянулся и осведомился, может ли он быть свободен.

– Благодарю за служ… гм, да, голубчик, ступайте.

Выждав несколько минут и выглянув после этого за дверь, Митрофан Иванович озадаченно покачал головой и обратился к старшему брату с мучившим его вопросом:

– Прямо как фельдъегерь какой-то. Кстати, ты заметил, как курточка интересно топорщилась? Я думаю, у него там что-то было.

– Все может быть, Митя.

Мосин даже не сомневался, что курьеры оружейной компании пользуются ее продукцией, особенно при исполнении своих служебных обязанностей, – какие могут быть сомнения после того, что он видел и слышал на фабрике князя? Странно только, что курьер был один. Впрочем, он ведь не миллионы перевозил, а обычнейшие документы.

– Вот что, собери завтра к вечеру всех моих мастеров, есть у меня для них новая задачка.

Под «своими» Сергей Иванович понимал восемь мастеровых-туляков самых разных специальностей, помогавших

ему во всех его конструкторских работах и начинаниях. Причем они настолько хорошо это делали, что по возвращении из Петербурга он из собственного невеликого вознаграждения выделил каждому из них по солидной премии – да и до этого помогал всем, чем только мог. И Митрофана тоже отметил, тем более что тот не протирал штаны на своем месте, а действительно работал, успевая при этом и брату помочь, и для завода постараться. В общем, двадцать пять тысяч награды немного усохли после всех премий и выплат, опять же – они с Варенькой переехали в новый дом, просторнее и удобнее прежнего, накупили обновок для детей и себя, новую мебель. Деньги получить трудно, а вот потратить гораздо легче, увы. Остаток в девятнадцать тысяч лег на недавно открытый полковником счет в банке, а сам он стал размышлять – где бы раздобыть еще тридцать тысяч, вернее, тридцать одну. Большие надежды были на обещанный молодым аристократом заказ, гонорара с которого хватило бы и на получение долгожданного согласия на развод от мерзавца Арсеньева, и на обеспечение достойной жизни обожаемой Вареньке и любимым больше родных сыновей пасынкам.

– И сам обязательно приходи – посидим, обсудим.

– Это ладно – и позову, и сам приду. Ты мне другое скажи – что делать с Сокериным? Может, поговоришь с кем из ГАУ?

Настроение, поднявшееся было от таких хороших новостей, опять стало падать вниз, и заметивший это Митрофан Иванович неслышно вздохнул. Сам уже понял, что как не было у брата высоких покровителей, так и не появилось, а просить что-то у знакомых генералов он не станет – гордый! Значит, придется и дальше терпеть общество и распоряжения человека, мало разбирающегося в оружейном производстве.

Оставшись в одиночестве, гвардейской артиллерии полковник стал обдумывать недавно появившуюся у него идею – почему бы не попробовать получить Большую Михайловскую премию? [18] Все условия для этого у него есть: учился он в Петербургском Михайловском артиллерийском училище, винтовка конкурс выиграла. Попробовать, что ли? Эти мысли и занимали его до самого дома, зайдя в который он сразу удивился: Варвара Николаевна счастливо улыбалась, детей нигде не было видно (а обычно они втроем выбегали поздороваться со своим отчимом), а на столе топорщился и блестел каплями воды на листьях шикарнейший букет пышных хризантем. Не успел он скинуть китель, как жена потянула его за собой к детской, заговорщицки приложив при этом пальчик к губам.

18

Михайловская премия составляла 30 тысяч рублей плюс золотая медаль; являлась высшей военно-технической премией в русской армии. Право на получение премии имели лица, окончившие курс Михайловской артиллерийской академии или же училища – за лучшие сочинения или изобретения по артиллерии и стрелковому делу.

– А я тебя из пушек – бах, и ты умер.

– Не, я успел отступить за гору.

– А вот и нет!

– А вот и да!!!

На полу рядами и шеренгами стояли (а часть и лежала) оловянные фигурки пехотинцев, за ними грозились саблями оловянные же уланы с гусарами, а напротив них держали оборону сразу три батареи орудий, эскадрон драгун и совсем немного гренадер. Посреди всего этого великолепия ожесточенно спорили между собой два великих полководца восьми и девяти лет от роду, а их двенадцатилетний брат, как самый взрослый, увлеченно листал детский журнал с лубками [19] , положив ноги на большущие коробки с ярко-синими надписями на немецком языке и красочно отрисованными фигурками солдат и артиллерии. Тихонечко прикрыв дверь, умиленный Сергей Иванович только и смог что вскинуть брови в негласном вопросе, хотя уже вполне догадался, кто первопричина всех этих приятных неожиданностей.

19

Так в 19 в. назывались картинки-комиксы.