Оружейный барон
Шрифт:
Для разбора почты пришлось нанять отдельного секретаря.
Однажды я получил письмо без обратного адреса, присланное в Рецкое политехническое общество. В конверте была короткая записка без подписи на дорогой плотной бумаге. 'Я не ошиблась в тебе, мой герой'. И все. Даже подписи нет. От письма нежно пахло дорогими цветочными духами на амбре. Но мне вдруг резко вспомнился запах карболки в санитарном поезде… и гинекологическое кресло в соседстве с ножной бормашиной.
Дома была идиллия. Жена, заполучив старшую подругу в лице умной ясырки, души
Даже Зверзза — официального моего домоправителя, они давно под себя подмяли и даже по случаю женили на няньке моего сына, чему эта дурёха была страшно рада. Как-то не находилось ей до того ухажеров из моей охраны и слуг.
Я не узнавал строгого унтера, которого побаивался весь наш стройбат. А там, как известно, служат такие звери, которым даже оружия не дают. Но этот женский фронт его доконал.
Зверзз… Он даже как-то обратно на стройку у меня попросился, и возможно оно срослось бы, если бы его не подвело здоровье. Расплющенная нога у него неожиданно стала гнить, и пришлось ее ампутировать в центральном военном госпитале Втуца.
— Ваша милость, — как-то он мне заметил, когда я посещал его в госпитальной палате. — Знали бы вы, как мне надоели эти костыли. У меня под мышками уже мозоли образовались.
Я подсуетился и за приличные деньги выписал на дом лучшего протезиста в империи. И теперь Зверзз хромал на аккуратном шарнирном протезе в ботинке, скрывая ремни на голени щегольскими кожаными крагами. И, казалось, что он даже с женитьбой на некрасивой девице смирился. Тем более что я ему заявил, что раз девушка — сирота была под моей опекой, то сам фельдфебель этим фактом вошел в мою семью, как родственник.
Ну и приданое составили мы ей приличное, как бедной родственнице. Возможно, размер этого приданого и смирил Зверзза с внешностью жены. Но приблудных своих помогальников он по — прежнему любил как сыновей. А те у нас росли как на дрожжах, исполняя роль прислуги за все. Кто голодал, тот ценит хорошее место.
Оба парня быстро научились болтать по — рецки и даже писать пробовали, обучаясь у моих охранников. Они уже заявили, что в армию пойдут добровольцами и только в горные егеря. Иной раз они мне напоминали меня самого тем, что старались быть большими рецами чем сами рецы.
Иногда я кого-нибудь из них брал с собой в Калугу в качестве ординарцев. Приучал к делам. А более всего заставлял их все свободное время зубрить учебники за среднюю школу, наутро проверяя уроки. То, что они будут сдавать экзамены экстерном за восьмилетку, я уже договорился. Цена вопроса новые парты на всю школу, которые мне аккуратно сваяли пленные из досок по чертежам от директора гимназии. Зверзз этому был только рад и даже лупил их ремнем за нерадение в учебе.
Сын Митя перестал гулить и сказал свое первое слово. 'Дай!'
В ответ на это пришлось констатировать, что между мной и моим сыном глубокая социальная пропасть. Я сын крестьянина, а он сын фабриканта и камергера.
Супружеский долг исполняла ясырка, так как жена вся целиком ушла в свою беременность, и, как казалось мне, была даже рада тому, что у нее есть для меня заместительница. Любить меня Элика не перестала, но любовь ее стала какой-то другой. Благодарной что ли…
Я же часто прикладывал ухо к ее растущему животу, поглаживал его и слушал, как там развивается плод, который мы все, чтобы не расстраивать Элику называли 'дочкой'.
Зато Альта в койке отрывалась за двоих.
Если это не семейное счастье, то я не знаю другого…
Единственно, что омрачало жизнь так это то, что после ' периодической таблицы Кобчика' от меня все чего-то ждали этакого… Эпохального. Не просто ждали, а открыто требовали. И это меня здорово напрягало.
Пришлось потратиться и 'открыть' йод.
Водоросли мне доставили по зимней дороге из Риеста по личному указанию графа Риестфорта. Ага… А куда чиновникам было деться если бланк и печать настоящие, даже подпись. И все соответствующие приписи от Дворца. Но за срочную доставку через зимние перевалы вьючным караваном пришлось заплатить. Немало.
Дальше было дело техники и химии. Точнее привлеченных химиков. Я только отдал им водоросли и, обрисовав задачу, уехал на стройку в Калугу. И они уже сами почти месяц колупались — жгли водоросли по — разному, выпаривали, осаждали… и нашли-таки способ выделить из золы сначала йодный раствор. А из раствора уже сами кристаллы йода.
Потом новый химический элемент представили публике на докладе в Политехническом обществе. И торжественно под аплодисменты ученых заполнили пустую клеточку в 'моей' таблице. Назвали йод 'рецием'.
Часть кристаллов отправили на независимую экспертизу в Имперскую академию наук. И та подтвердила, что это не сложное вещество, а таки действительно новый химический элемент.
Это был оглушительный успех в научном мире, который как-то прошел мимо военных. Те его не заметили совсем. Ни наши, ни вражеские.
Одним из соавторов открытия йода я поставил Тима Йёссена, который был основными 'руками' этого эксперимента. На радостях, получив квалификацию 'лаборант химии' с соответствующим окладом жалования, он отказался в этот год поступать в Будвицкий Политех, а поехал с другим моим соавтором — химиком Хотеком — ставить в Риесте завод по изготовлению йода из водорослей. Поближе к сырьевой базе.
Потому что как только врачи из военного госпиталя распробовали, что это такое спиртовая настойка йода (настойка реция или 'рецкий бальзам', если по местному), так сразу хором заорали: 'Дай! Быстрее. И побольше!'. И мальчишка загорелся подвижничеством. Я не возражал — войдет парень в истории науки, а доучится потом. Именную Бадонскую стипендию он может получить от меня в любой момент по собственному желанию.
Герцог Ремидий не растерялся и ничтоже сумняшися объявил производство йода (реция) государственной монополией Реции, а способ его производства государственной тайной герцогства. А мы трое получали на руки авторское свидетельство о приоритете. И приличную государственную премию от герцога.