Оружие Древних
Шрифт:
Он очень устал и решил отдохнуть. Куда ему теперь торопиться? Эльд расположился под кустами, высушил одежду и лег, глядя в раскинувшееся над ним небо. Он один, он совсем один, как оторванный от дерева лист, как песчинка, унесенная ветром. Маррод лежал — и не чувствовал под собой твердь. Как же трудно одному, думал он, глядя на бегущую воду, у меня была цель, ради которой я жил, был путь, по которому шел, а тепер ничего. Что мне делать, что?
Сидеть и думать об этом было невыносимо. Надо действовать, куда–то идти! Маррод мигом собрался и пошел, куда глядели глаза, и оказался в долине, разделенной на неравные части протекавшим по ней ручьем. Маррод попил из ручья, заглушая голод, и огляделся. Зверь здесь наверняка непуганый,
Огромные деревья сплетали ветви над головой, а ковер из трав и мха покрывал обточенные временем валуны в человеческий рост, меж которых пробирался воин. Чье–то тяжелое пыхтение нарушило покой леса, раздался хруст и треск ломавшихся сучьев. Какой–то зверь ломился сквозь заросли к водопою, и Маррод притаился за деревом, пропуская его. Выглянув из укрытия, Маррод застыл: он видел настоящего громира, неспешно пробиравшегося через лес.
Изумление эльда было сравнимо с тем, что он испытал, когда наставник Орвинн исчез у него на глазах. Громир, великий зверь из эльдских легенд, красовавшийся на гербе Ринересса, неторопливо прореживал лес шестью лапами, с треском ломая молодые деревца и обдирая кору костяными наростами на огромной голове. Пасть громира периодически открывалась, и наружу высовывался длинный тонкий язык, ловко срывавший молодые побеги и запихивавший в огромную пасть, полную острых, как кинжалы, зубов. Знаменитый «меч громира» — его хвост с костяным наростом на конце, действительно, очень похожий на меч, волочился за зверем. Называть его чудовищем, даже мысленно, Маррод не смел. Этот зверь был воплощением невероятной мощи, говорили, он способен сокрушать даже скалы, но его движения были изящны для такого огромного существа. Когда–то их было много, и предки эльдов поклонялись им, как богам, но и теперь громир оставался священным для эльдов. В древних легендах громиры описывались как существа мудрые и непобедимые, однако они исчезли, и последнего живого громира видели очень давно.
Громир протопал мимо и направился к ручью, видимо, чтобы утолить жажду. Полный мальчишечьего восторга от того, что увидел священного зверя, Маррод осторожно двинулся следом. Немногие из смертных видели громира, и Маррод не мог побороть искушения, разом позабыв про голод и опасность самому стать обедом для громира, эльд шел за ним, с восхищением рассматривая, как могучие мышцы перекатываются под толстой, синеватого цвета, чешуйчатой кожей. Воин заметил, что две передние лапы тоньше и короче задних, и иногда зверь, совсем как человек, раздвигал ими деревья, точно тростинки, протискивая между ними могучее туловище. На спине громира росли костяные наросты, но не шипы, а что–то похожее на ребра, охватывавшие спину зверя от загривка до середины живота.
Маррод вспомнил, как в детстве слышал, будто «меч громира» много крепче самых лучших мечей и легко, как масло, режет любой доспех. Те, кому удавалось найти останки громира в лесной чащобе или горах, получали баснословные деньги за «меч», рога–шипы с его головы и, разумеется, зубы. Любая кость исполинского зверя считалась талисманом и приносила обладателю удачу. И если с костями ловкие мошенники могли надуть простака, то зубы и рога громира, тем паче меч нельзя было спутать ни с чем. Будучи в Арнире, Маррод вспомнил, что слышал, будто бы в сокровищнице Ринересса есть меч, сделанный из хвоста громира, и что именно поэтому Ринересс был величайшим из оданств Арнира. Маррод хмыкнул. Был. Видно, Орэн—Завоеватель не знал об этом мече…
Громир спустился к ручью, опустил рогатую голову в светлые струи и долго хлюпал и булькал, охлаждая нагретую жаркими лучами солнца голову. А Маррод стоял и смотрел, понимая, что эта встреча неспроста, и ему выпало видеть то, чего не видели ни Орвинн, ни Тотрамес. Но для чего священный зверь показался ему, для чего он избран?
Выбравшись из леса, Маррод
Солнце садилось. Ветхие деревянные дома стояли в одну линию в узкой ложбине, с одной стороны которой над селением нависал обрыв, с другой — чернела опушка леса.
Темнело быстро, лишь верхушки деревьев до времени хранили отблеск красного светила. Что–то не видно людей… Маррод подошел к ближайшему дому, пнул ногой покосившуюся калитку. Никто не вышел на стук. Эльд огляделся и понял, что селение покинуто, и давно. Значит, отдохнуть не судьба.
Он пошел вдоль черных домов. Было настолько тихо, что звук внезапно заскрипевшей и хлопнувшей двери заставил его вздрогнуть. Потянуло холодом. Оглянувшись, Маррод положил ладонь на рукоять меча. Что–то здесь не так…
Вдруг поднявшийся ветер бросил ему в лицо пыль и опавшие листья, и тут же эльд почуял опасность. Почуял кожей и всем существом. Отточенная сталь покинула ножны. Воин прижался спиной к стене, вслушиваясь в каждый шорох. Он понял, что без боя не уйти и, не зная, сколько противников, лучше остаться здесь. Стена прикроет спину, а меч разделается с теми, кто впереди.
Тьма сгущалась, но ночь была здесь ни при чем. Сами здания излучали мрак, а в воздухе разлился тошнотворный запах тления. Маррод вспомнил: он слышал о покинутых селениях — это были гиблые для человека места, и зло, обосновавшееся здесь, было древним, намного древнее забытого теперь Анвинора…
Невидимое во тьме селение ожило: с треском захлопывались и со скрипом открывались двери, слышались чьи–то неразборчивые всхлипы и завывания, кто–то с шумом продирался через кусты, но Маррод не видел ничего, кроме смутно вырисовывавшейся в холодном мраке изгороди.
Мгла пульсировала и жила, неясные тени медленно окружали человека. Маррод глубоко вздохнул. Эльд понял: стоит лишь на миг потерять самообладание — и он мертвец. Два белых глаза внезапно уставились на него из темноты. Глаза он видел, но их обладатель полностью сливался с тьмой. Почуяв движение, Маррод развернулся и ударил нечто, протянувшее к нему руки из густой тьмы. Разрубленное надвое существо рухнуло у ног эльда, и Маррод увидел тощее грязное тело с непропорционально длинными руками. От существа несло мерзким трупным запахом.
Это были гулхи — мертвецы, возвращенные к жизни силой магии, существа, не знающие боли и жалости. Наставники предупреждали: прикосновение гулха приносит смерть, от которой нет спасенья. Маррод сконцентрировался и подобрался.
Гулх накинулся на воина, растопырив высохшие руки с длинными желтыми когтями, но клинок обрубил их по локоть, а затем вошел в тело гулха, мягко, как в масло, но рот мертвеца лишь приоткрылся в жуткой ухмылке. Он сделал шаг и клацнул зубами. Меч вышел из его спины. Маррод оттолкнул его ногой и выдернул клинок. Сталь тихо прошелестела в воздухе, и голова гулха отделилась от туловища, улетев куда–то в темноту, а тело свалилось на дорогу.
Маррод слышал, что гулхи — всего лишь слуги, но где же тогда их хозяин?
Еще несколько! На гулхах висели обрывки старой истлевшей одежды, которую носили хешимы, и Маррод понял: все они когда–то жили в этом селении.
Гулхи нападали неумело, толкаясь и мешая друг другу, и Маррод перебил их всех, отрубив каждому голову. Это был самый верный способ. Эльд едва перевел дух, как почувствовал что–то иное… И рука, занесенная для удара, остановилась в воздухе — перед ним стояла девчушка она последняя, оставшаяся в, в красивом чистом платье. Быть может живых? Вериор присел, заглядывая ей в лицо. Обескровленные губы девочки растянулись в усмешке, и острые когти ударили воина, прорвав рукав куртки. Лишь молниеносная реакция спасла эльда. Маррод невольно вскрикнул и, встретившись взглядом с пустыми глазницами гулха, взмахнул мечом. Перерубленное пополам тело упало на траву и замерло, на этот раз навсегда.