Оружие Древних
Шрифт:
Шенн молчал.
— Мастер? Вы ведь не против? — вежливо осведомился Товар. — Ведь вы знаете закон. Я не сказал об этом сразу… потому что не был уверен в ваших людях. Я оставил им оружие и опасался, что…
Шенн молчал, понимая, что нельзя так просто встать и уйти. Отдать Далмиру хартогам он не мог, но не мог и преступить закон, проводниками и исполнителями которого и являлись фагиры. Закон был на стороне Торвара и, прибыв в эмонгир, они, сами того не ведая, подставили Далмиру. Шенн лихорадочно думал, но решения
— А ты не спутал ее… с кем–нибудь? — спросил Шенн. — Быть может, она только похожа…
— Нет, это она! — воскликнул Торвар. — Я узнал ее! К тому же, на ее плече должно быть клеймо. Она принадлежит хартогам!
Взгляд фагира растерянно блуждал по комнате.
— Так, значит, я могу ее забрать? Мастер, тогда вы должны пойти со мной и объявить своим людям…
— Есть одна трудность, — наконец, произнес Шенн. — Далмира сражалась вместе с нами и должна получить награду у одана…
— Но ее нет в свитке одана! — быстро возразил Торвар. — Я не видел там ее имени!
Возразить было нечего. Тормун сумел увидеть в свитке то, что нужно ему. Шенн медленно поднялся с подушек, чувствуя испытывающий взгляд хозяина эмонгира. Фагир понял, что он и весь его отряд находятся во власти хартогов. Откажись он выдать Далмиру — и их убьют, а пустыня все спишет, свидетелей нет. И хартогов вдесятеро больше… Шенн едва сдерживался, чтобы не застонать от ярости и бессилия. Но что он может сделать? Он же фагир, блюститель закона, и нарушить его не может! Была и другая причина: если отряд погибнет, послание Ош–Рагн умрет вместе с ним, а орды гротхов придут в Арнир… Но объяснять все это Торвару он не стал. Бесполезно. Ни ортаны, ни хартоги не подчиняются оданам Арнира.
— Что ж, идем, — тяжело произнес Шенн.
— Выходит, ты была хартогом? — переспросил Эрбин. Эшнарец взглянул на Далмиру по–другому. — И билась в Круге?
— Да, — просто ответила девушка.
— Я бывал на их представлениях и видел разных чудовищ! — сказал Эрбин. — Клянусь глазом Эльмера, я не представляю, как мы смогла выжить! На моих глазах они разорвали двоих здоровенных бойцов в клочья! До сих пор страшно, хоть я видывал всякое.
— Я тоже это видел, — кивнул Хаггар. — Теперь я знаю, у кого ты училась.
— Значит, ты узнала этого эмона? — спросил Улнар.
— Да. Это Торвар, брат и правая рука Тормуна, хозяина хартогов. Я ненавижу его! И он меня тоже…
— И он тебя узнал? — спросил Эрбин.
— Конечно, — сказал Улнар, — я думаю, забыть такую девушку трудно.
— Не беспокойся, пока мы рядом, никто не тронет тебя! — сказал Хаггар. Улнар встретился взглядом с Далмирой. Его глаза сказали то же без слов.
— Я думаю, бояться нечего! — заявил Эрбин. — Наш Шенн — посланник самого одана, а это кто? Какие–то торговцы!
Глава 24. Цена мести
Дверь
— Далмира, — произнес он, не глядя на девушку, — ты должна пойти с ними.
— Что? — Далмира вздохнула. — О чем ты говоришь, Шенн, я не понимаю.
— Хозяин эмонгира Торвар, — продолжил фагир, — ты знаешь его… Это эмонгир хартогов, а ты принадлежишь им.
— Я никому не принадлежу! — Далмира выхватила меч. — Если они хотят меня, пусть возьмут, если смогут!
— С какой стати она их собственность? — встрял Эрбин. — Пусть докажут!
— На ней их клеймо, — проронил Шенн. — Далмира, прости, но по закону ты принадлежишь им. Я не могу ничего сделать. Прости.
— Ты… не можешь? — девушка шагнула к нему. — Если бы ты… ты бы… — слезы застлали ей глаза. Как он может! Нет, я не вернусь к ним, никогда!
Хартоги направились к ней, но Улнар встал между ними:
— Назад! — произнес он так, что наемники остановились. — Клянусь Игниром, я убью всякого, кто прикоснется к ней!
— Вы в наших руках! — сказал один из хартогов. — Отдайте девчонку, и мы позволим вам ехать, куда вы хотите.
— А если нет? — спросил Улнар, приготовившись к схватке. Он уже знал, что будет делать.
— Если нет — кругом пустыня, — наемник криво усмехнулся, — и на следующий день от ваших тел останутся лишь кости.
— Эй, перед вами посланник одана! — возразил Хаггар. — Следите за языком! Вы кому угрожаете, ублюдки Даора?
Подняв секиру, он встал рядом с Улнаром. Эшнарец потащил меч из ножен.
— Сложите оружие! — угрюмо приказал Шенн. — Мы не можем преступить закон.
— Ты не можешь, — сказал Улнар, — а я могу.
Взгляд воина был столь пронзителен, что Шенн отвел глаза. Бессилие душило его. Как они не понимают, что выхода нет!
— Сложите оружие, — повторил он, — их десяток на каждого из вас, и закон на их стороне.
— Хватит говорить о законах! — прервал Улнар. — Для меня есть один закон, здесь, — воин ударил кулаком в грудь. — Если я преступлю его, мне незачем будет жить. Вы, фагиры, следуете мертвым законам, а люди следуют живым, тому, что у них на сердце.
— Мергинская ересь, — пробормотал Эрбин. — Как думаешь, Хаггар, нас в Кхинор отправят или на рудники? По мне, так лучше в Кхинор, все–таки мы теперь друзья морронов…
— Заткнись! — сквозь зубы процедил десятник. — Улнар прав.
Повисла гнетущая тишина, было лишь слышно, как за дверью собираются хартоги.
— Хаггар, убери оружие! — приказал Шенн. — Тот, кто не выполнит мой приказ, не получит награду!
— Мы вольные воины, — ответил Хаггар, поднимая вверх предплечье с вытатуированным громиром, — мы сражаемся за деньги, но честь мы не продаем.