Оружие фантома
Шрифт:
– Есть, Сережа… – Таня, размазывая по лицу слезы, встала и распахнула дверцу холодильника. – Есть кетанол в таблетках, есть пенталгин в ампулах.
– Шприцы есть?
Вербин сгреб здоровой рукой ампулы с одноразовыми шприцами и встал со стула.
– Где ключи от вашей машины?
Уже выходя из квартиры, обернулся.
– Таня, не переживай. Хотя глупо, конечно… Глупо сказал… Возьми себя в руки. И Сашку пока не тревожь звонками. Он далеко, а я – рядом. Еще ничего не случилось… В какой магазин она пошла? Дай Машкину фотографию!
– Ты
– Это не для меня, Танюша, – как можно мягче сказал он. – Я прекрасно знаю, как выглядит Маша…
Бак был полный, и Вербин облегченно вздохнул. Кое-как, помогая себе ногой и локтем левой руки, он закрыл гараж и сел за руль. Он еще плохо представлял, как будет управлять машиной одной рукой, но точно знал, что будет.
До магазина, который назвала Таня, было не более двухсот метров.
«Обед», – гласила табличка. Через стекло были видны три продавщицы и двое мужиков, очевидно, грузчиков, сидевших за большим столом. Звукоизоляция была отменной, но по лицам работников магазина было видно, что они очень весело проводят время отдыха посреди рабочего дня. Вербин постучал в стекло. На него посмотрели, как на пробегающую мимо собаку, и продолжили разговор.
Вербин постучал сильнее, чувствуя, что теряет драгоценные секунды.
Двое грузчиков посмотрели на него, и по движению губ одного из них Вербин понял, что его послали очень далеко.
Вербин врезал по толстому стеклу ладонью и сорвался на крик:
– Быстро дверь открой, волк фанерный!!!
Один из грузчиков встал и решительно направился к двери. Туда же подошел и Вербин. На лицах у обоих светились одни и те же мысли. Грузчик пинком распахнул дверь.
– Ты че, сука, долбишься?! Обед, бля! Читать не умеешь, дятел раненый?!
Читать Вербин умел. А еще он умел снимать порчу с пораженных гневом. Здоровая правая рука опера со свистом рассекла воздух, и сидящие за обеденным столом услышали неприятный, чавкающий звук. В проеме коридора они увидели промелькнувшее тело коллеги. Тело, беспорядочно болтая руками и ногами, влетело в подсобку. Там раздался грохот металла, в коридор выкатились две пустые бутылки из-под пива, и, наконец, все стихло. В торговый зал вошел мужик с подвязанной на груди левой рукой и коротко спросил:
– Кто до обеда стоял в хлебном отделе и кто сидел за кассой?
Ответом было молчание.
Вербин вынул из кармана удостоверение.
– Я из милиции. Пропала девочка. Вот она. – Он положил на стол, между нарезанной колбасой, огурцами и селедкой, фотографию Маши Макаровой. Она держала на руках котенка и весело улыбалась с грязного стола. – Кто ее видел?
– Я ее помню, – ответила одна из продавщиц. – Она в хлебный отдел выбила девять семьдесят. Батон хлеба и три булочки.
– Верно, – добавила вторая. – А я ей подала.
– С ней кто-нибудь был?
– Нет, одна была. В магазине ни с кем не разговаривала.
– Откуда такие точные воспоминания? – подозрительно прищурился Вербин, чувствуя, что его решили «прокатить». Пусть побыстрее мент свалит…
– На ней джинсовый комбинезончик был, как на моей дочери. «Джи Гей». На лямочках.
Вербин на секунду задумался.
– А до ее появления в магазине ничего странного не было? Может, приходил кто-нибудь, скандал какой-нибудь?
– Нет, до вашего прихода в магазине никаких происшествий не случилось, – сразу ответила одна из продавщиц.
– Нет, было дело… – неожиданно выдавил, как видно, через силу второй грузчик. – Шатался тут один урод.
– Какой урод? – Вербин молниеносно развернулся в его сторону. – Где он шатался? Как выглядел? Чем интересовался?
Вопросы сыпались как горох. Вербин был не в служебном кабинете, и разыгрывать спектакли и комбинации времени не было. Он сейчас думал только о Маше Макаровой.
– А он ничем не интересовался. – Грузчик вытянул из кармана «Приму» и прикурил. Вербин молча вынул из его кармана вторую сигарету и тоже приложился к огоньку. – Чмо такое… В плаще каком-то сером, глаза дикие…
Вербин едва не выронил изо рта сигарету.
– … походил по магазину, на прилавки посмотрел. Я думаю – не иначе бомж пришел чего утащить. Цыкнул на него, а он так посмотрел на меня, что похмелье прошло.
– Вспомнила! – воскликнула продавщица из хлебного отдела. – Вспомнила я его! Урод страшный. Глаза желтые, руки грязные, плащ уже колом стоит. Такие плащи лет двадцать назад носили. Смотрел, смотрел на хлеб, аж слюни потекли, как у собаки. Меня чуть не вырвало…
– Достаточно, – прервал Вербин. То, что он сейчас узнал, было самым худшим из всего, что можно было ожидать. – Этот человек точно до девочки приходил в магазин?
– Точно! – решительно заявила продавшица. – Он как отвалил, так я девочку и увидела. Сразу на комбинезончик внимание обратила, а про урода и забыла…
– Куда пошла девочка после магазина, конечно, никто не видел?
Конечно, никто не видел.
Сергей оставил машину Макаровых у магазина и пошел пешком к их дому.
«Где же ты шла, Маша? По асфальтовой дорожке идти дальше. Через двор – быстрее. Наверняка, мама сказала тебе, что дома нет хлеба и булочек к чаю… Дело было перед завтраком, значит, разгуливать у тебя времени не было – мама стала бы ругаться. Попробуем пройти через двор…»
Вербин пошел по протоптанной тропинке.
Во дворе, около стандартной полукруглой лестницы, раскрашенной в самые дикие цвета, рубилась на деревянных шпагах ребятня. Вербин вспомнил, что по телевизору уже второй день демонстрируют фильм про мушкетеров. Все мальчишки были одного возраста, и этот возраст подходил под Машин.
– Здорово, пацаны! – по-свойски приветствовал их Вербин.
– Курить есть? – Один из сражающихся вышел из боя.
– А ты видел, чтобы мушкетеры курили?