Оружие фантома
Шрифт:
– Миша, прицепи к стене карту города.
– А кнопки есть? – спросил Мишка, подходя к шкафу.
– Откуда я знаю? – поморщился Макаров. – Если нет, возьми в соседнем кабинете. Кстати, захвати у них и маркер. Я видел – у них есть.
Уже который день они питались прямо в кабинете. Когда подходило время обеда или ужина, Саша отправлял одного из оперов в гастроном за кефиром и булочками, а остальные продолжали работать.
Сейчас, пока Саморуков с Игорем пережевывали уже ставшие ненавистными булочки, Макаров, сидя на столе, смотрел на карту.
– Вот, глядите… – Он пометил жирной точкой место на карте. – Здесь совершено убийство Вирта. Здесь… – на карте города появилась вторая точка, – убийство Милешиной Евы. Идем дальше. Здесь Киреев убивает Верника, сюда – ведет убивать малыша. Что мы имеем?
– Квадрат… – с набитым ртом выдавил Саморуков.
– Правильно… – задумался Макаров. – Квадрат. Квадрат…
– И что мы с этого имеем? – осведомился Стариков, откладывая в сторону долю Макарова – пакет кефира и булочку.
– А ничего, – заметил Мишка. – Квадрат имеем. Большой квадрат, со сторонами в два километра длиной каждая.
Саша, не жалея карту, провел в квадрате две жирные диагонали.
– Ну-ка, студент, напомни адрес Пацифеева!..
В кабинете воцарилась тишина. Уже не было необходимости произносить адрес вслух.
– Волчья теория, ребята… Волчья. Волк никогда не выйдет за границы своей территории. Я даже на карте ошибся всего на сто—двести метров. В центре этого квадрата стоит дом Витольда Романовича Пацифеева. Лежка! Один раз это уже прокатило, поэтому давайте основываться если не на логике, то хотя бы на инстинктах. Подумайте сами, мужики, – он не может воспользоваться транспортом, он не может ничего купить в магазине. Питаться он вынужден подножным кормом. Что это может быть? Пищевые отходы на помойках, задние дворы столовых, словом, те места, где может оказаться съестное. Он живет в городе уже длительное время, поэтому у него есть свои, выработанные рефлекторно места питания, охоты на людей, как это ни страшно звучит, и места отдыха. Или у кого-то есть другие мысли?
– Страсти какие… – пробасил непробиваемый Саморуков. – Только есть одно «но».
– Говори.
– Человеческий организм вследствие ряда причин не в состоянии переварить все то, что может дать помойка. Каким бы он зверем ни был, он вынужден питаться человеческой пищей. Причем – более-менее систематически. Если он будет питаться отбросами, наступит тяжелое биологическое отравление организма. Он где-то систематически питается. Пусть он живет беспорядочно – чердаки, подвалы, что, впрочем, тоже маловероятно: за столько лет его хотя бы раз должен был кто-то увидеть и донести, – но жрет он лучше нас. – Мишка кивнул головой на скромный ужин Макарова, оставленный друзьями.
– Ну и – вывод?
– Он где-то плотно харчуется. Там, где он никого не сможет испугать, либо там, где он себя чувствует в безопасности. – Саморуков помолчал и добавил: – Кстати, там же, я думаю, и живет. Точнее – ночует.
– Действительно, – вмешался Игорь, – почему все видят его днем, и в последнее время – очень часто, но никто и никогда не находил его где-то на чердаке или в подвале?
– Подвал для него – место действия. Для лежки у него отведено другое помещение. То, о котором никто не знает.
– Так не бывает, – решительно возразил Макаров. – Для этого нужна шапка-невидимка.
Повисла тишина. Макаров натолкнул всех на вполне очевидное: упырь не выходит за границы виртуального квадрата, действуя в его пределах, и он еще никем не был замечен спящим в привычных для бомжей местах – на чердаках или в подвалах. Уже полмесяца прошло с тех пор, как группа вернулась в Слянск. Пятнадцать дней оперативники, выходя на дежурные службы райотделов города, по крупицам собирали информацию о Кирееве, но все, что им доставалось, – это невольная дезинформация, порожденная страхом людей. За эти две недели поисков не было ни одного сообщения об обнаруженных трупах, а выезды, когда получали сообщения о нападениях, ни к чему не приводили – налицо была либо банальная «бытовуха» с «ножевыми», либо уличный «гоп-стоп» малолеток. Убийца словно растворился в смраде помоек.
– Может, он преставился? Сколько можно кровь хлебать? – высказал предположение Саморуков через неделю поисков. – Ничто не вечно под луной…
Но Макаров имел свое мнение. Он не мог четко сформулировать свою мысль, и не было здесь места логике и фактам. Он просто в глубине души понимал, что Киреев жив. Саше не верилось, что все может закончиться вот так. Он и рад был бы узнать о том, что изувер никогда не встанет на пути беззащитного ребенка или не ожидающего нападения взрослого человека, но… Ему в это не верилось. За долгие годы работы в сыске он не раз убеждался, что господь прибирает к себе самых лучших. А те, кому по всем законам человеческим запрещено даже находиться рядом с людьми, продолжают жить и гадить. Но даже не это было главным. Упырь из Арманского поселка не мог просто так уйти. Не имел права. Его удел – встреча с Макаровым. Саша понимал, что все это – лирика, но ничего не мог с этим поделать. Он не хотел, чтобы еще кто-то перед смертью подвергся страшным мукам, но и не желал, чтобы Киреев сейчас был мертв. Это противоречие изводило его. Чего он больше хочет – встретиться с убийцей или лишить себя этого, поняв, что Киреев больше не существует? Он хотел и того и другого, но лишь в определенной последовательности…
Молчание прервал Саморуков.
– День становится короче.
– Что? – почти в один голос спросили опера.
– День, говорю, все короче и короче. Сегодня утром домой забежал, чтобы Макса покормить, а у меня вовсю радио орет. Как раз погоду передавали, говорят – день идет на убыль. Вот завтра, например, рассвет наступит в шесть часов пятьдесят одну минуту. А сегодня наступил в шесть сорок восемь. Вот так…
При данном стечении обстоятельств и это могло быть темой для разговора.
– Фонарики возьмите. – Макаров соскочил со стола. – Или кто-то из вас знает, во сколько сегодня начинается отлив в Красном море? Хватит лясы точить. Едем к дому Пацифеева. Времени сейчас – двадцать три ноль четыре. – Видя, как друзья машинально подняли руки, чтобы сверить часы, он рассмеялся. – Сколько там до рассвета, Михаил?
– Не подъезжай ближе, Миша. – Макаров показал рукой на асфальтовый пятачок поодаль от дома. – Паркуйся здесь.
Опера были похожи на группу квартирных воров. За поясом каждого торчал фонарик, из карманов легких курток виднелись перчатки. Самый угрожающий для домохозяев вид имел Саморуков, сжимающий в огромных ладонях рукоятки пневматических ножниц. Последствия контртеррористической операции были таковы, что теперь в подвалы и на чердаки не могли попасть не только террористы, но и милиционеры с пожарными для исполнения служебных обязанностей. Макаров с самого начала решил производить осмотр дома таким образом, чтобы об этом не догадались ни жильцы, ни работники ЖЭУ. Но, как только Мишка с угрюмым видом показался из чрева «шестерки», он сразу стал похож на злого сантехника, решившего перекусить в квартале все водопроводные трубы.