Оружие Вёльвы
Шрифт:
– Ешь, – твердила она, – а то завтра у тебя уже не будет на это сил. Не зря же я с тобой столько возилась!
– Не зря, – вдруг выдохнул он между двумя глотками. – Я… награжу тебя… богато. Только… не говори никому, что я здесь.
«Все-таки он беглый», – мельком подумала Хравнхильд, а вслух вздохнула:
– В такую непогоду я еще много дней не увижу никого, кроме своих коз!
Гость снова закрыл глаза, вполне успокоенный этими словами.
Убедившись, что он подкрепился, Хравнхильд снова уложила его на подстилку из его собственного плаща и кожуха, накрыв сверху его шерстяной рубахой и парой овчин. На спальном помосте имелось вдоволь свободного места, но ясно было, что поднять туда раненого не сможет ни он сам, ни она, ни даже при помощи Кари и собаки. Уже почти заснув, он вдруг о чем-то вспомнил и стал беспокойно шарить рукой вокруг себя. Сообразив, чего ему надо, Хравнхильд придвинула к нему лежащий на полу меч в холодных кожаных ножнах и подложила под руку. Раненый успокоился.
Собака подошла и легла ему под бок, с другой стороны от меча. Хравнхильд отгребла немного огонь с этого края очага, чтобы на гостя не упал отлетевший уголек, и сама прилегла на помосте поблизости, откуда он был ей хорошо виден.
Наконец Хравнхильд закрыла глаза. От усталости под веками поплыли огненные пятна, даже немного закружилась голова. Вспомнился голос Хравна: «Жди сегодня».
Да уж, старый колдун не потревожил ее напрасно. У Хравнхильд было такое чувство, что к ней явился сам Фафнир в человеческом облике – нечто куда более крупное, чем может поместиться в ее доме. Страха ей гость не внушал, но было устойчивое ощущение, что этот хлопотливый вечер – лишь самое начало, первые слова длинной саги.
Или, вернее, несколько слов из середины. Хотелось бы знать, что в этой саге произошло раньше, думала Хравнхильд, погружаясь в сон…
Утром, когда Хравнхильд проснулась, гость еще спал, издавая сипение. Она разожгла очаг поярче, осмотрела раненого и покачала головой: им явно овладела лихорадка, он был горячим и слабо постанывал во сне. Хравнхильд разбудила Кари и отправила чистить козий хлев, а сама стала греть воду, чтобы еще раз перевязать рану и сделать отвар целебных трав и мазь. Растирая в ступке сушеные травы – подорожник, ромашку, крапиву, полынь – Хравнхильд шептала:
Гневные жены Копья метнули, Злобные дверги Стрелы пустили, Кожу порвали, Кости сломали, Кровь проливали, Боль причиняли. Матерь-крапива, Стойкая в битвах, Встань против боли, Дай облегченье. Укрой нас от гнева Жен копьеносных, Укрой нас от злобы Двергов разящих. Тридцать три боли Ты изгоняешь, Тридцать три раны Ты заживляешь, Силу даешь ты Против коварства Ётунов жен И тварей нечистых. Велит тебе Идунн, Велит тебе Герда, Велит тебе Эйра — Здоровье дай мужу!– Что ты там бормочешь? – раздался с лежанки, устроенной на полу, хриплый голос раненого; даже по голосу было слышно, как он слаб.
– Пытаюсь извлечь те стрелы, которыми ты ранен.
– Это был топор.
– Как мне тебя называть? А то богини и дисы могут не понять, кому им помогать.
– Называть? – Он чуть ли не удивился. – Называй меня… Вегтам [7] . Неплохое ведь имя?
Хравнхильд наклонилась над ним и с выразительным вниманием заглянула сперва в один полуоткрытый глаз, потом в другой. Цвета их при огне было никак не разобрать, но каждый был глубиной с колодец Мимира.
7
Здесь и далее перечисляются имена (прозвища) Одина. Вегтам – Привыкший к пути.
– Оба глаза у тебя на месте, так что не пытайся меня уверить, будто мне явился сам бог – я для этого слишком стара. Вот если бы лет тридцать назад… Сдается мне, тебе также подошло бы имя Ханги [8] , – хмыкнула она.
– Тоже неплохо, – согласился раненый.
– Или Вавуд [9] …
– Чего же нет. И Видрир [10] тоже.
– Я бы сказала, скорее буря принесла тебя.
– Как знать. Не будет ложью сказать, что бури следуют за мной всю мою жизнь.
8
Ханги – Повешенный.
9
Вавуд – Странник.
10
Видрир – Буреносец.
– Тогда едва ли такой гость будет для нас желанным. У нас и без того здесь не слишком спокойная жизнь… – проворчала Хравнхильд, мельком подумав о Снефрид и ее делах с долгами Ульвара. – Нам не нужен гость по имени Хникар [11] .
– Тогда зови меня Свидрир [12] .
– Хотела бы я, чтобы это имя говорило о тебе правду.
– Немало людей за последние лет тридцать пять обрели покой под моей секирой [13] .
11
Хникар – Сеятель Раздора.
12
Свидрир – Покой Приносящий.
13
Устойчивое выражение, означающее «были убиты».
Хравнхильд еще раз перевязала рану, но вид ее ей не понравился. Свидрир натужно кашлял, в груди у него свистело и сипело, и она подозревала, что зашивание раны делу не вполне поможет: если сломанные ребра повредили внутри легкое, то здесь она бессильна.
– Присядь и поешь, – велела она, закончив перевязку и натянув на Свидрира нижнюю рубаху, которую отыскала в его мешке.
– Я не хочу есть.
– И это плохо. Тогда подождем, сейчас вернется Кари и поможет поднять тебя на лежанку. Не стоит тебе лежать на полу, ты и без того слаб.
– А этот твой Кари… он твой муж?
– Это мой работник.
– А где муж?
– У меня нет мужа.
– Кто еще здесь живет?
– Собака, четыре козы, девять кур и петух. Да еще мой отец, но он обитает в трех перестрелах отсюда… под землей. Так что если ты хочешь убить меня и ограбить, едва ли кто сможет тебе помешать! – Хравнхильд ухмыльнулась.
– Твой работник – человек надежный? Он не выдаст?
– Он глухой и оттого неразговорчив. Да и метель все метет – отец мой уж очень разгневан.
– Никто не должен меня видеть.
– Не знаю, когда кто-то сможет выйти отсюда или прийти. Да и нечасто ко мне бывают гости.
– Это хорошо, – сказал Свидрир и замолчал.
Хравнхильд занималась своими делами, не задавая ему вопросов. Она не была любопытной. В девяти мирах столько всего неведомого и непостижимого, что расспрашивай хоть всю жизнь – не выведаешь и сотой доли. Что за человек ее Свидрир – она видела и сама. А что за дела привели его в округ Лебяжьего Камня – ей что за нужда?