Оружие Вёльвы
Шрифт:
Лишь одно дело, свойственное подобным людям, могло ее касаться. Но и тогда она предпочитала дождаться, пока гость заговорит сам. Если он для нее опасен – сама она себя не выдаст.
Когда вернулся Кари, Хравнхильд знаками показала ему, чтобы помог, и, соединив усилия всех троих, они подняли раненого на приготовленную лежанку на помосте, ближе к очагу, где было теплее и светлее. Сев рядом, Хравнхильд покормила его овсянкой и дала выпить свежего козьего молока. Ел он неохотно. Несмотря на отвар крапивы и ромашки, жар не отступал, его заметно трясло, но он не жаловался, и грубое лицо его оставалось неподвижным, как деревянное.
– У тебя где-то болит? Кроме раны?
– Дверги колют меня с левой стороны. В руку, под лопатку и в шею. Эти твари всегда заходят слева. Ничего не видно, – Свидрир слегка приподнял левую руку и посмотрел на нее, – но я ощущаю, как они тычут в меня своими копьями.
После полудня, когда снег немного утих, жар у Свидрира унялся. Хравнхильд обтерла его влажной тряпкой, сняла мокрую от пота сорочку и выдала взамен старую рубаху, оставшуюся от Хравна, но Свидрир не стал ее надевать, а просто накрылся ею. Выпив еще отвара, он немного приободрился и сделал ей знак, чтобы не уходила.
– Ты давно здесь живешь?
– Я здесь родилась. Этот дом построил мой дед.
– Знаешь всех людей в округе?
– Пожалуй, знаю. Ты кого-то ищешь? – непринужденно спросила Хравнхильд, не подавая вида, что этот вопрос ее тревожит.
Если он ищет именно ее – ради вражды с ее питомцем, сыном Алов, то ему вовсе незачем знать ее имя.
– Где-то здесь должен жить один человек… Ульвар сын Гуннара. Его хутор называется Южный Склон. Знаешь такого?
Хравнхильд промолчала в изумлении. Вот о ком она не ждала услышать от зимнего гостя, пришедшего из метели, будто ётун, так это об Ульваре. Все ее мысли разом перевернулись: то, о чем она думала и к чему готовилась, оказалось несостоятельно, но взамен догадкам пришло одно недоумение. Что общего такой человек может иметь с Ульваром?
Неужели под одним из имен Одина-странника к ним явился долгожданный вестник от беглеца?
– Ты что-то о нем знаешь? – Хравнхильд с вытаращенными глазами наклонилась над Свидриром. – Ты пришел от него?
– Я пришел к нему. Знаешь, где он живет? Можешь послать работника за ним? Я дам ему пеннинг [14] .
– О великий Отец Колдовства… Ты просишь невозможного. Уже третий года как никто у нас не знает, где Ульвар с хутора Южный Склон. Чтобы за ним послать, пеннинга будет мало! Мы сами дали бы пеннинг, – Хравнхильд засмеялась над это несуразной суммой, – тому, кто сказал бы нам, куда за ним послать!
14
Пеннинг – наименьшая часть марки как меры серебра, 0,8 г.
– Что? – Свидрир, смотревший полузакрытыми глазами вверх, повернул голову, чтобы взглянуть на Хравнхильд. – Он жив?
– Никто этого не знает. Уже больше трех лет как он ушел в море и пропал. У тебя к нему какое-то дело… по части долгов?
Свидрир помолчал, потом ответил:
– Пожалуй, что и так. Кто у него есть из домочадцев?
Хравнхильд помолчала.
– Не вижу толку мне с тобой лукавить, – сказала она чуть погодя. – Я знала Ульвара. Он был мужем моей племянницы, дочери моей сестры. Если ты хочешь еще что-то от меня узнать, сперва расскажи, что у тебя к нему за дело. Если он должен тебе денег, то здесь ты ничего не получишь. Его хутор уже продан, чтобы расплатиться за старые долги, и другие люди осаждают его жену, чтобы получить назад свои деньги, которых у нее нет. Они собираются подать жалобу на весеннем тинге в Уппсале. Можешь к ним присоединиться. Если, конечно, – она усмехнулась, – будет охота показываться на глаза конунгу и его людям.
– Хутор продан… – пробормотал Свидрир и замолчал, опустив веки.
Хравнхильд ждала, но он больше ничего не сказал. Прислушавшись, она обнаружила, что он спит.
Как и думала Хравнхильд, улучшение оказалось недолгим. Середину дня Свидрир проспал почти спокойно, только дышал с хрипом, но когда начало темнеть, у него снова поднялся жар. Он тяжело метался на подстилке, глухо вскрикивая от боли, когда невольно задевал рану в боку. В сознании он не показывал боли, но сейчас не мог себя сдерживать; от его коротких глухих стонов даже у Хравнхильд сжалось сердце. Она не была жалостливой женщиной, да и повидала всякое, но эти стоны походили на вой – глухой вой существа, которое бесконечно долго страдало где-то вдали от света и уже не имеет надежды выбраться на волю. Не в силах этого слушать, она приготовила новый отвар ивовой коры, отгоняющий лихорадку, и разбудил Свидрира.
– Выпей, – велела она, когда его веки дрогнули и с трудом приподнялись. – Тебя давила мара [15] , я боялась, удавит совсем. Что я стану делать с таким тяжеленным телом?
От жара у Свидрира кружилась голова. Еще раз осмотрев рану, Хравнхильд убедилась, что ее опасения сбылись: началось воспаление. Сделав отвар дубовой коры, она наложила на рану примочку, посыпала сушеным листом подорожника и снова перевязала. Эти простые действия так утомили Свидрира, что он не мог даже поесть.
15
Мара – ночное вредоносное существо, садится на грудь и на голову спящему, может задушить.
– Постой! – Когда Хравнхильд хотела отойти, он тронул ее за руку своей горячей рукой. Ей показалось, что ее коснулся тролль, сделанный из камня. – Не уходи.
Хравнхильд снова присела.
– Нужно… Есть одно… что мне поможет. Я за этим пришел.
– За чем ты пришел? – Хравнхильд наклонилась к нему.
– Чудесное… средство. Сильное… сильная вещь. Она у него… Ульвара. Давно… пять… или шесть лет. С тех пор у него.
– Пять или шесть лет Ульвар владеет некой сильной вещью? – Голос Хравнхильд выражал изумление.
Свидрир только пошевелил веками в ответ, сберегая силы.
– Что это за вещь?
– Найди… Принеси сюда. Тогда я… смогу… одолеть этих двергов…
– Но что я должна принести?
– Ларец.
– Ларец с чем?
– Он знает какой. Он такой один.
– Ты уверен? Ни разу я не слышала, чтобы Ульвар имел какой-то особенный ларец…
Хравнхильд задумалась. Она не бывала в Южном Склоне и тем более в Оленьих Полянах, с тех пор как Снефрид туда вернулась – Асбранд не желал видеть свояченицу. Так что, строго говоря, она не могла поручиться, что у Снефрид ничего подобного нет.
– Я сам… ему отдал. В Хедебю. Летом, когда… Через лето, как нас разбил… Мы играли… я отдал ему ларец, и он дал слово, что вернет, когда я привезу деньги. Пойди… туда. Кто там есть? Спроси. Если найдут ларец, я дам деньги… сотню…
– Сотню? – Хравнхильд подняла брови как могла выше. – Что же такое в этом ларце? Ожерелье Фрейи?
Свидрир не ответил.
– Принеси… – пробормотал он чуть позже. – Тогда я… буду жить. Я дам тебе… тебе денег. Сколько хочешь… Сотню серебра… хочешь?
– Да ты, зимний странник, бредишь, – догадалась Хравнхильд. – Выпей-ка еще ромашки и постарайся заснуть. Это для тебя сейчас лучше всего.