Оружие Вёльвы
Шрифт:
На хуторе Каменистое Озеро Рандвер еще не бывал, но Хравнхильд раз или два видел, когда та навещала Асбранда.
Собака, обрадованная, что люди откликнулись на ее призыв, ждала их за воротами. Когда они выехали, побежала впереди.
– О боги! – вдруг сказала Снефрид, когда ближний выгон хутора остался позади. – А что если это Вегард?
– Где? – Рандвер быстрым пристальным взглядом окинула окрестности дороги. – И что это за тролль?
– Есть один человек… – Снефрид смешалась, не зная, что уместно ему рассказать, а что нет. До этого она, разумеется, о загадочном ларце и людях Стюра не говорила Рандверу ни слова. – Он заходил сюда недавно… он может быть опасен. Он кое-чего хочет от Хравнхильд.
– Она вроде старовата уже для таких дел?
– Он не таких дел хочет. Ему нужно кое-что у нее выведать, но эти сведения сделают его намного более опасным… И вдруг он сейчас там?
– Давай прибавим ходу, – Рандвер хлопнул по секире в чехле, засунутой за пояс.
Снефрид только сейчас пришло в голову, что кровь на загривке собаки может быть связана с новым появлением Вегарда, и обрадовалась, что Рандвер сам догадался взять с собой оружие. Он еще не расстался с походной привычкой постоянно иметь оружие при себе, особенно в чужом месте и при любых признаках возможной опасности.
Лошади ускорили бег, и собака, запыхавшись, скоро отстала. Закончился ельник, впереди показались дерновые крыши Каменистого Озера и поднимавшийся за ним склон холма.
– Давай-ка я первый, – сказал Рандвер, обгоняя Снефрид. – Держись позади.
Она повиновалась. Издали хутор выглядел как всегда – если бы не дверь в дом, стоявшая открытой. Это подкрепило дурные предчувствия Снефрид, на душе похолодело. Хравнхильд не оставила бы на ночь дверь нараспашку! Там кто-то чужой – был или есть.
Рандвер тоже это увидел. Обернувшись, еще раз знаком подтвердил приказ держаться позади. Не доезжая до дома шагов десять, остановил коня и спешился.
– Стой здесь! – велел он Снефрид, взял секиру и снял деревянный чехол с лезвия.
Снефрид тоже сошла наземь. Ее все сильнее била дрожь. Держа обеих лошадей, она смотрела, как Рандвер с секирой наготове идет к дому.
Вот он заглядывает внутрь, пытается что-то рассмотреть. Потом быстро скрывается в дверном проеме. Что он увидел? Снефрид едва не задыхалась от волнения. Но довольно быстро Рандвер опять показался снаружи и сделал ей знак, который она поняла так, что в доме никого нет, но ей следует оставаться на месте.
Рандвер двинулся в обход дома. Скрылся за углом.
Не успела Снефрид вздохнуть раза два, как Рандвер опять показался и замахал рукой, подзывая ее к себе. Бросив лошадей, она побежала к нему.
– Там, – только и сказал Рандвер, показав за угол. – Осторожнее.
Снефрид быстро обогнула дом… и сразу увидела Хравнхильд.
Та лежала на камнях под стеной, разбросав руки, лицом вверх, и по ее широко открытым глазам, устремленным в утреннее небо, Снефрид сразу поняла – ее тетка мертва.
Вскрикнув, она зажала рот рукой. Потом справилась с собой и подошла. Встала на колени, проверила бьючие жилки – ни одна не билась. На губах Хравнхильд запеклась кровь. Из всей одежды на ней была только сорочка, голова не покрыта, длинные полуседые волосы разметались по камням. На сером полотне сорочки бросались в глаза темные пятна – на плече и на боку, там ткань была разорвана и залита кровью.
В правой руке Хравнхильд, неестественно вывернутой, был зажат нож.
Снефрид казалось, что она долго-долго сидела так, держа левую руку Хравнхильд и глядя в ее мертвое лицо. И это пророчество сбылось – тетка ведь предупреждала ее, что уже скоро может покинуть мир живых. Снефрид сейчас не помнила ее точных слов, но хорошо помнила свое недоверие. Напрасно. Хравнхильд и в этом не обманула. «Только я уже буду мертва и не смогу помочь тебе…» – как-то так она говорила.
– Нигде никого, – раздался над нею мужской голос, показавшийся незнакомым.
Снефрид подняла голову, увидела Рандвера и вспомнила, что приехала сюда не одна. Что женщина мертва и помощь ей не требуется, он понял еще быстрее, чем Снефрид, и не стал задерживаться возле тела.
– Я все осмотрел. В доме работник храпит, в хлеву козы, в кладовке никого. В пивоварне тоже. Ничего не разбросано. Следов никаких. Ларь в доме закрыт, не взломан.
– Но кто же… – Снефрид дрожала так, что говорила с трудом. – Кто же ее убил?
Рандвер присел, положив рядом секиру, и осмотрел тело.
– У нее разбита голова, – он пощупал затылок Хравнхильд и показал Снефрид окровавленные пальцы.
– А это? – Она кивнула на кровавые пятна на сорочке.
– Это не железом сделано, – Рандвер отогнул лоскуты и осмотрел раны. – Как будто когти…
– Чьи? – Снефрид вытаращила глаза от ужаса.
– А тролль их маму знает… Но смотри, какие царапины. Будто медведь…
– У нас тут не водятся медведи.
– Или какая-то хищная птица, но когти уж слишком велики.
Хищная птица? Птица ночью напала на Хравнхильд? Да она что, цыпленок или заяц?
– Отнесем ее в дом, – Снефрид передернула плечами и тревожно оглянулась на ближний ельник, поднимавшийся по склону над хутором и будто нависавший над ним.
Не оттуда ли, из скопления обросших зеленым мхом толстых елей, явилось неведомое чудовище? И не там ли оно сейчас, подстерегает новые жертвы? Хравнхильд никогда не упоминала, чтобы близ хутора жило нечто опасное, но…
В мыслях мелькнули досужие разговоры детства: что, дескать, камни в озере оживают по ночам, превращаются в чудовищ и выходят… Видел, как они съели лося, говорил ей Ульвар, только рога остались… Даже в десять лет Снефрид не верила этим россказням, но сейчас ей захотелось бегом убежать в дом и захлопнуть за собой дверь. Была еще почти ночь – время зла, и ее светлая прозрачность, казалось, не защищала, а открывала этому злу особенно широкую дорогу. А не считая глухого Кари, людей ближе, чем в Высокой Роще в роздыхе отсюда, и нет.