Оружие Вёльвы
Шрифт:
Не проявляя никакого волнения, Рандвер поднял тело на руки и перенес в дом – на ту самую лежанку, которую Хравнхильд спешно покинула, судя по разбросанному покрывалу и подушке. Что-то ее разбудило и выманило наружу.
От их суеты проснулся Кари – судя по его лицу, он не верил, что уже проснулся и видит мертвое тело хозяйки наяву. Рандвер был для него совершенно новым человеком – он его никогда еще не видел, а слышать о нем не мог по причине глухоты. Понимать произносимые слова по губам Кари так и не выучился, но Рандвер довольно толково объяснился с ним знаками: в походе привык общаться с людьми, с которыми не знал ни одного общего языка. Кари вслух ответил, что никого чужого с вечера не было, легли спать, как обычно, ночью он ничего не слышал…
– Что будешь делать? – Рандвер остановился возле Снефрид, уперев руки в бока и держа секиру за поясом.
Она уложила тело Хравнхильд на тюфяк, вытянула руки и ноги, уже коченеющие, наскоро оправила растрепанные волосы. Опустить веки удалось с трудом, тетка словно подсматривала из-под ресниц, и Снефрид накрыла ее покрывалом до макушки. От потрясения кружилась голова.
– Надо же… ее хоронить.
– Ты не думаешь, что надо объявить вашему хёвдингу об убийстве?
– Но кого мы можем обвинить?
– Ты называла какого-то опасного тролля – Вебранда, что ли? Если он ей угрожал, то пусть ваш хёвдинг найдет его и расспросит.
– Вегарда. Но он не мог… разорвать ее когтями. Он же не оборотень…
– Ты точно знаешь?
Снефрид зажмурилась и потрясла головой. Она и сама понимала, что раз тетка убита, где-то есть виновник. Но не могла даже вообразить, как он выглядит. Человек это или зверь? Когда солнце встало, Рандвер еще раз тщательно осмотрел всю землю вокруг дома, но не нашел ни малейшего следа.
Козы блеяли и били рогами в дверь хлева изнутри. Снефрид послала ошалевшего Кари подоить их и выгнать пастись. Прибрела усталая собака, легла возле тела и затихла, положив морду на лапы. Снефрид вспомнила окровавленные пальцы Хравнхильд – наверное, та успела коснуться собаки, цеплялась за нее, может быть, надеялась подняться. Хотя, как сказал Рандвер, судя по крови у нее во рту и по ранам на боках, у нее были сильно повреждены легкие и она прожила лишь несколько мгновений.
– И сдается мне, она с крыши своей упала, – добавил Рандвер, подумав. – Просто так падая, она бы так голову не разбила.
– С крыши? Но что ей делать на крыше? Ее туда… затащили?
Рандвер вышел. Услышав его шаги по доске, Снефрид тоже вышла и обнаружила его уже на крыше, внимательно осматривающим дерн.
– Это было здесь! – крикнул он. – Тут трава примята и кровь есть. Вот здесь она прокатилась и как раз туда упала.
Снефрид ничего не понимала. Вспомнила нож в руке Хравнхильд – она сама вынула его из мертвых пальцев и положила на стол. Подошла и осмотрела. На белой костяной рукояти была хорошо видна кровь, засохшая в завитках резного узора.
– Гляди, – она обернулась к вошедшему Рандверу. – Нож в крови.
– Она сама его пырнуть успела, – он тоже осмотрел нож. – Того тролля, что на нее напал.
Снефрид закрыла лицо руками. Что за дичь – среди ночи Хравнхильд полезла на крышу, чтобы сразиться с кем-то, нанесла противнику раны, но упала и умерла! Как такое могло быть? Если бы сюда явился какой-то враг – тот же Вегард, – почему они схватились не в доме, не во дворе, а на крыше? Кто кого преследовал и загнал туда?
И куда делся этот враг? Он тоже был ранен, но где его следы? Рандвер, сколько ни искал, не нашел кровавых пятен нигде, кроме крыши и того места, куда упала Хравнхильд.
И даже он, при всем его опыте, не мог объяснить это поразительное происшествие.
– Надо сказать отцу, – сообразила наконец Снефрид.
Едва ли Асбранду пойдет на пользу это известие. Но разве можно его скрыть? Хравнхильд нужно похоронить: подготовить тело, собрать вещи, сделать могилу…
– Может, хоть он догадается, что все это значит, ётуна мать… – согласился Рандвер.
К мудрости Асбранда Рандвер, хоть и жил в усадьбе недолго, успел проникнуться уважением. Асбранду сейчас было, конечно, не до занимательных бесед, но само присутствие духа и бодрость, которые не могла победить хворь, выдавали в нем мудрого человека.
– Тогда поехали, – Рандвер знаком предложил Снефрид встать.
– А как же… – Она оглянулась на прикрытое тело.
– Одну же я тебя тут не оставлю, с этим глухарем да козами. У него над головой хозяйку убили, а он знай себе храпел, свистун старый!
– Лучше вот что! Мы его отправим в Оленьи Поляны, а сами останемся и все приготовим. Если ты не против…
– А чего я буду против? Это ж была наша единственная родственница, я так понял?
Снефрид отметила, что Рандвер уже считает ее тетку своей, то есть не сомневается в их будущем браке. Сейчас она как никогда была близка к согласию. Страшно подумать, что ей пришлось бы ехать сюда одной, чтобы найти Хравнхильд мертвой!
Уразумев, чего от него хотят, Кари ушел в Оленьи Поляны. Снефрид принесла сена, попросила Рандвера спустить тело на пол, чтобы можно было его обмыть. Может, стоило дождаться Мьёлль – наверняка она догадается приехать, узнав, что случилось, – но Снефрид хотела сделать все сама.
Нужно найти для тетки чистую одежду. Ключ от ларя был привязан на серый тканый пояс, а тот лежал вместе с платьем, которое Хравнхильд сняла, собираясь спать. Снефрид, кажется, никогда не видела Хравнхильд хорошо одетой, но в большом ларе цветного платья оказалось много. Наверное, все это Хравнхильд надевала, отправляясь на пиры в усадьбу Тюлений Камень, к госпоже Алов…
Надо будет уведомить госпожу Алов, сообразила Снефрид. Ведь теперь…
А потом ей пришла такая мысль, что она в изнеможении села на ближайший край скамьи.
Хравнхильд мертва. Она не войдет сейчас в эту дверь, раскрытую в светлое летнее утро, где уже испаряется роса, наполняя воздух сладким запахом влажной теплой земли и мха. Не воззрится в изумлении, уперев руки в бока, не спросит, какого тролля Снефрид роется в ее вещах и выложила все платье на помост. Снефрид видела тело под покрывалом, но до нее слишком медленно доходило, что это и есть Хравнхильд. Она даже не осознала горя, хотя предчувствие его уже подползало к ней.