Оружие юга
Шрифт:
"Она отправилась в лучший мир, я уверен." Слова Коделла прозвучали пустыми и банальными, но у него не было других. Врачи могли так мало, но он подумал вдруг, что люди из Ривингтона могли бы спасти ее.
Плезант сказал: "Она была лучшей христианкой, чем я могу когда-либо надеяться стать, поэтому я уверен в этом, конечно. Но понадобилось четыре больших сильных горняка, чтобы удержать меня от прыжка в могилу вслед за ее гробом. Без нее мир стал пустым и холодным, жить не хотелось… После событий у форта Самтер моя тетя Эмили спросила, думал ли я когда-нибудь
Коделл знал, что тот еще не закончил. "И что было дальше?"
"Если хочешь знать, Нейт, я надеялся, что меня убьют. Что может быть лучше, чтобы стать свободным от моей печали, боли и безнадежности? Я выжил, как ты видишь, но это был, по-видимому, дар от Бога в тот день у Рокки Маунт. Потом я хватался за любой повод, чтобы не возвращаться в Потсвилл, как нетрудно догадаться."
"Независимо от причин твоего пребывания здесь, в Северной Каролине, я рад, что ты это сделал. Жизнь продолжается. Это банально, но это правда. Пройдя через такую войну, как наша, в этом нетрудно убедиться. Для меня самого, как сегодня тот вечер в лагере после Геттисберга." У Коделла были свои невеселые воспоминания. Так много друзей погибло там нелепо, но он и другие его товарищи остались в живых, и потом надо было как-то продолжать жить.
Генри Плезант кивнул. "Я понимаю это, но я знаю также, что слова не облегчают жизнь. Прошло шесть лет, как Салли нет, но память о ней пронзает меня насквозь до сих пор. Я бы поговорил о ней с тобой раньше, но…" Он сжал зубы и выдохнул через них. "Боль по-прежнему не стихает. Ты уж прости меня."
"Тебе не за что извиняться." Как Плезант незадолго перед тем, Коделл обвел руками, показывая на поля и дом. "Она была бы горда тем, что у тебя здесь есть." Коделл поколебался, говорить ли ему то, что вдруг возникло у него в голове. И решился: "К тому же она, как и многие северянки, думаю, была бы горда тем, как ты организовал тут все со свободным трудом."
"За такие слова я тебе по-настоящему благодарен. Я знаю, что такое нелегко сказать человеку из Северной Каролины. Но ты прав, Салли была очень сильно убеждена в необходимости отмены рабства, вероятно, сильнее, чем я был тогда. Я не думаю, что мог бы надеяться встретить ее в мире грядущем, если бы я купил негров для работы на этой ферме". Коделл только хмыкнул. Он потянулся за графином с виски. Все больше и больше в эти дни, он сам становился все убежденнее против самого рабства. Но он не хотел высказывать это вслух, пока нет, даже с близким другом родом из Севера. Если бы о таких его убеждениях узнали окружающие, он мог бы себя считать счастливым, если бы потерял только свою работу. Он допил, а потом сказал: "Не покажешь мне сам дом внутри?"
"С удовольствием." Плезант также осушил стакан, затем провел Коделла внутрь через открытую дверь кухни. Хэтти оглянулась на него через плечо, стоя рядом с оловянной ванной, в которой она мыла посуду. Мебель в большой комнате была местного производства и, следовательно,
Санузел с жестяной ванной на ногах и кладовки занимали остальную часть первого этажа.
"Спальни наверху," - сказал Плезант - "Одна для меня, одна для Израиля, который работает больше тут, дома, чем в поле. Одна для моих ирландцев, и еще одна для двух местных мальчишек - сыновей Хэтти и Тома. Джозеф спит в комнате бывшего надсмотрщика - они считают это очень смешным и приятным, я полагаю, что на их месте я тоже бы так считал. Был ряд хижин для рабов, так я велел их всех снести…"
"Это твоя ферма, Генри. А как ты контролируешь работу своих людей, чем раньше занимался надсмотрщик за рабами?"
"Я просто проверяю объем выполненных работ, учитывая то, что некоторые из моих соседей рассказывали мне, сколько делают их негры. Два ирландца - основательные работники, и свободные негры достаточно хороши. Наибольшую трудность мне доставляют местные белые, прости, если обижаю тебя. Нескольких из них мне пришлось выгнать; они плохо работали по найму, им не нравилась сама идея, превращая их самих в негров, как один из них сказал."
"Таких много на юге," - сказал Коделл. "Если они должны выполнять работы, которые обычно делают рабы, они чувствуют себя так, как будто сами являются рабами."
"Но это неправильно, разве ты не видишь?" - серьезно сказал Плезант.
– "Институт рабства дискредитирует весь труд, как свободный, так и рабский, ведь в самом труде нет ничего плохого. Но когда даже очень многие из ваших ремесленников рабы, где стимул для белого человека, чтобы добиваться мастерства? Ваши богатые плантаторы здесь - действительно очень богатые люди, я не буду отрицать очевидного, но ваши бедные - беднее, чем бедные в Соединенных Штатах и имеют меньший выбор улучшить свое положение. Куда катится твоя страна, которая является и моей страной сейчас?"
"Я не думаю, что мы должны так беспокоиться о том, куда мы идем, как делают это люди на Севере," - сказал Коделл.
– "Большинство из нас заботит только то, чтобы все оставалось, как раньше. На протяжении всей войны все мы хотели лишь, чтобы нас оставили в покое. Таков был и боевой девиз Конфедерации."
"Но мир меняется, хотите вы этого или нет," - возразил Плезант.
– "Вы не можете вечно отгораживаться от него стеной, как это делают японцы, наблюдая за кораблями адмирала Перри."
Коделл поморщился и поднял руку. Он подозревал, он был практически уверен - его друг был прав. Но это не значило, что он готов был признать это, или даже говорить об этом всерьез. "Дай нам время встать на ноги после войны, и мы разберемся, что для нас хорошо," - настаивал он.
"Да ладно, ладно," - мирно сказал Плезант, видя, как был раздражен его друг. Тем не менее, он не удержался и привел еще один аргумент: "Война закончилась пару лет назад, Нейт, а мир не имеет привычки ждать."
<