Оружие юга
Шрифт:
У Юга был один свой собственный институт - институт рабства, и он надеялся начать работу по его искоренению.
Через широкие окна и открытые двери резиденции президента ярко горящие лампы и свечи бросали теплый золотой отблеск на дорожку снаружи. Ли слез со Странника, привязал лошадь к железному забору за пределами особняка и сунул ему под нос сумку, полную сена. Странник оценивающе фыркнул и начал есть. "Вот бы еще некоторым людям было так легко угодить," - пробормотал Ли и направился вверх по лестнице в дом.
Варина Дэвис встретила его у двери. "Как хорошо, что вы решили навестить нас этим вечером," - сказала она с улыбкой.
– "Вы, как никогда, неотразимы в этом темном
Он склонился над ее рукой. "Вы слишком добры ко мне, миссис Дэвис." Она была красивая, темноволосая женщина, несколько моложе своего мужа, а также намного более общительная. Без нее, президентские приемы были бы намного официальнее и скучнее. Как бы там ни было, такие собрания были, если не самыми интеллектуальными в городе - эта честь, несомненно, принадлежала салону миссис Стэнард - то уж наиболее интересными по составу: конгрессмены, судьи, военнослужащие и должностные лица администрации перемешивались с купцами, проповедниками, и простыми горожанами, связанными деловыми взаимоотношениями с Джефферсоном Дэвисом или просто пришедшими посмотреть на него, и разумеется, сопровождающие их леди.
Ли провел рукой по рукаву черного шерстяного официального пиджака. Привыкший к серому военному мундиру, он чувствовал себя в нем как-то странно и неестественно, как будто он напоказ ехал через Ричмонд в нижнем белье. Он добавил: "Я тоже очень рад вас видеть, и вам тоже идет ваш черный цвет."
Глаза Варина Дэвис омрачились на минуту. "Как вы по себе знаете, после кончины вашей Энни, потеря ребенка - тяжелое испытание, и я до сих пор ношу траур." Немногим больше двух лет назад, ее маленький сын Джо упал с лестницы и умер в тот же день. Она и Ли помолчали несколько секунд, предаваясь печальной памяти. Затем она продолжила: "Но жизнь продолжается, и мы должны следовать за ней… Я знаю, что мой муж будет рад видеть вас." Президент стоял у стола, уставленного чашами для пунша и тарелками с жареной курицей и ветчиной, запеченным картофелем, и большими тортами с желтым кремом. Рядом с ним, с куриной ножкой в одной руке и стаканом в другой, стоял Стивен Мэллори, министр военно-морского флота, высокий, грузный человек, который сильно напоминал англо-саксонскую версию Джуда Бенджамина, за исключением того, что его лицо с двойным подбородком, обрамленным бородой, чаще было хмурым, чем улыбчивым. Джефферсон Дэвис взмахом руки пригласил Ли подойти к нему. По мере его приближения, президент громко сказал: "Я уверен, что, когда мой срок истечет, сэр, я оставлю страну в ваших умелых руках."
Все прочие разговоры прервались, и все присутствующие уставились на Ли. После его отставки Ричмонд загудел от политических слухов. Теперь сразу сплетни приобрели солидный вес, сравнимый с весом грузного тела министра Мэллори, также пристально смотрящего на него. Ли знал, что его ответ также будет весомым. Он сказал: "Если на то будет воля народа, я смиренно приму ее, хотя и осознаю все свои недостатки."
Тем же громким ораторским голосом Дэвис ответил: "Я также уверен, что люди, зная ваши многообразные достоинства, так же высоко оценят их, как ценю их я - вы этого заслуживаете." Ли уже стоял рядом с ним. Поставив на стол стакан с лимонадом, Дэвис, возвращаясь к нормальному тону, сказал Мэллори, "Вы видите, как это делается, господин министр, никакой вульгарной партийной политики, что, в частности, заставило нас отделиться от США и покинуть эту несчастную, разделенную на части нацию, чтобы не испортить плавный переход в нашей республике при передаче власти".
"Наша страна действительно кажется более единой в своей цели, чем та, которая утверждает единство лишь в названии". Голос Мэллори звучал настоящим большим басом; Ли даже представил
"А я вижу одну," - сказал Ли.
Особенностью Джефферсона Дэвиса всегда были тонкие, практически незаметные намеки - ущипнул и думай дальше. "Это не будет проблемой, если вы не станете акцентироваться на этом," - сказал он.
"Все равно будет," - ответил Ли. "Рано или поздно, она вернется и настигнет нас. Разве можно поступить иначе, чем срочно заняться этой проблемой, в противном случае она наберет такую силу, что просто напросто раздавит нас."
"Хоть вы и надели гражданский костюм, сэр, но вы до сих пор говорите, как солдат," - сказал Мэллори. Он процедил с помпезной язвительностью: "Вы выражали недовольство нашим лечением негров, не так ли? И ведь это по вашему настоянию, насколько я помню, мы послали корабль 'Алабама' присоединиться к патрулю против рабства к западу от побережья Африки?"
"Многие из лучших людей Юга уже давно недовольны рабством, но слишком многие предпочли сохранить эту неудовлетворенность внутри себя," - сказал Ли. "Я не считаю, что мы можем позволить себе продолжать так и дальше. Что касается 'Алабамы', то я рад, что мы отправили ее."
"Капитан Семмс и не сомневался в этом," - ответил Мэллори.
"Алабама" стояла в гавани Шербура, а в непосредственной близости от французских территориальных вод ее поджидало гораздо более грозное судно США, когда пришла весть о падении Вашингтона и перемирии.
"А насчет рабства, с вами могут не согласиться даже в Соединенных Штатах, генерал Ли," - сказал Джефферсон Дэвис. "Их конституционная поправка, отменяющая его, прошла просто, чтобы победить в законодательном органе штата Иллинойс, несмотря на громогласные протесты мистера Линкольна". В его голосе звучало определенное удовлетворение, что он может поставить на место своего собеседника. "Только два американских штата, не входящие в Новую Англию, ратифицировали эту поправку, и только еще один, когда Сеймур стал президентом."
"Но рабство теперь законно только в двух штатах, Мэриланд и Делавэр, причем во втором оно доживает последние дни," - сказал Ли. "Кроме того, негры там составляют лишь малую долю их населения, несравнимую с нами. Таким образом, для них это незначительная проблема, и позволяет им легко с ней справиться."
"Вы же знаете, мы не придем к согласию по этому вопросу. Тем не менее, я не буду плохо спать из-за этого по ночам," - сказал Дэвис. "С одной стороны, я могу ошибаться. Негры в армии Союза и партизаны, которые остались на нашей земле после вывода федеральных войск, доказали, что способны на поступки более мужественные, чем я ожидал бы от их расы." Для Дэвиса признать, что он мог бы быть неправым было почти чудом. Отпив из стакана, он продолжил: "С другой стороны, вы, вероятно, сможете заручиться большинством в Конгрессе, и ваши руки будут развязаны."
Его постоянные бои с законодательной ветвью власти, хотя и мягче сейчас, чем в кризисные времена Второй американской революции, заставили президента вообще сомневаться в его полезности. Ли, нахмурившись, предположил, что дело тут в действии или, возможно, бездействии правительства. Как командир и генерал, он мог отдавать приказы и ожидал их выполнения, а если их не было, он имел право наказывать тех, кто пренебрегал своими обязанностями. Но президент такой республики, как Конфедерация Штатов Америки, не мог управлять приказами. Если Конгресс отказывал ему в поддержке, он был в тупике.