Осада, или Шахматы со смертью
Шрифт:
Лолита Пальма же, по своему обыкновению, одета просто. Сегодня вечером она отказалась от обычного черного или темно-серого цвета в пользу синего платья с узким лифом и низкой талией; набросила на плечи кружевную, затканную золотой нитью мантилью, подобрала волосы, сколов их двумя маленькими серебряными гребнями, повесила на шею единственное украшение — фамильную камею на золотой цепочке. Она почти никогда не посещает подобного рода приемов — разве что в интересах дела. И сегодня как раз этот случай. Приглашение посла оказалось как нельзя более кстати: компания «Пальма и сыновья» как раз ищет пути получить подряд на поставку марокканской говядины
Появился капитан Вируэс, а за ним следом — лакей с подносом. Фернандес Кучильеро, только что получивший письмо от родных из Буэнос-Айреса, рассказывал, как обстоят дела в Рио-де-ла-Плата — тамошняя мятежная хунта отказывается признавать власть Регентства. Лолита, взяв стакан лимонаду и поблагодарив офицера, с удивлением заметила рядом с доном Эмилио Санчесом Гинеа, входившим в зал в сопровождении своего сына Мигеля, и давешнего моряка Лобо: его синий сюртук с золотыми пуговицами и белые штаны странновато смотрелись рядом с темными фраками обоих негоциантов. Появление корсара вселило в Лолиту какую-то смутную тревогу — и уже не в первый раз. Она теряется в догадках: зачем отец и сын Гинеа привели с собой Пепе Лобо? В конце концов, не более чем младшего партнера, компаньона-миноритария. А вернее — просто служащего, наемного работника. Ну или почти.
— Ба! — сказал, проследив за ее взглядом, капитан Вируэс. — Кого я вижу… Гибралтарский знакомец.
Лолита удивленно повернулась к нему:
— Вы его знаете?
— Немного.
— А почему «гибралтарский»?
Вируэс несколько мгновений медлил с ответом, а потом проговорил, как-то странно улыбаясь:
— В восемьсот седьмом мы с ним были там в плену.
— Вместе?
— Хоть и вместе, да не рядом.
Легкое пренебрежение, прозвучавшее в этой реплике, не укрылось от Лолиты, однако ей не хотелось ни выказывать чрезмерный интерес, ни казаться нескромной. Вируэс вступил в общий разговор. Лолита, присев на диван, наблюдала, как дон Эмилио приветствует посла, раскланивается с гостями, а потом, заметив ее, устремляется к ней через весь зал.
Мигель и Пепе Лобо следовали за ним в нескольких шагах. Повинуясь ей самой не вполне понятному побуждению, она поднялась и пошла навстречу старику. И лишь потом сообразила: ей не хочется, чтобы Вируэс, умеющий улыбаться так многозначительно, видел, как она здоровается с этой троицей.
— Как ты хороша сегодня, дитя мое… Ах, видел бы тебя отец…
Обычный обмен любезностями. Подошел Мигель Санчес Гинеа, стройный, ладный, хоть и очень невысокий молодой человек, удивительно похожий на отца. Капитан Пепе Лобо держался позади, наблюдая за происходящим, а когда Лолита наконец обратила к нему взгляд, приветствовал ее легким поклоном — но не тронулся с места и не разомкнул плотно сжатых губ. Взяв дона Франсиско под руку, она отвела его в сторону и спросила, понизив голос:
— Как вам пришло в голову привести его сюда?
Старый негоциант принялся оправдываться. Пепе Лобо работает на него, ну и на нее тоже. Исключительно удачный случай познакомить его кое с кем из тех людей, британцев и наших, кто может оказаться полезен для их затеи. Она ведь не хуже его знает: не подмажешь — не поедешь. Это — Кадис.
— Ради бога, дон Эмилио… Ведь он — корсар.
— Ну разумеется, корсар. А ты вложила столько же денег, сколько и я. И в успехе дела должна быть заинтересована
— Но здесь, на этом приеме… Согласитесь… Всему свое место. И время.
Произнося эти слова, она беспокойно оглядывается по сторонам. Дон Эмилио смотрит на нее:
— Ты хочешь сказать — «не к масти козырь»?
— Конечно.
— Не понимаю такого… Моряк как моряк. Как тысячи других. Только согласен рискнуть сильнее.
— За деньги.
— Как и ты, моя дорогая. И как я. Сей побудительный мотив в нашем городе освящен традицией не менее всех иных.
Лолита Пальма смотрит поверх его плеча. Стоя в нескольких шагах от нее, рядом с Гинеа-младшим, капитан изучает напитки на подносе, который держит перед ними ливрейный лакей. И через секунду, посвященную, надо думать, размышлениям, коротко качает головой. Подняв голову, встречается взглядом со взглядом Лолиты, а та поспешно отводит глаза.
— Он вам чем-то нравится, дон Эмилио. Признайтесь.
— А если даже и так, что тут дурного. Он и Мигелю нравится. Досконально знает свое дело, здраво мыслит. А затея наша такова, что мы должны доверять ему всецело и безоговорочно. Вот так и смотри на капитана Пепе Лобо.
— А мне он совсем не нравится.
Старик пытливо смотрит ей в лицо:
— В самом деле? Совсем?
— Я же сказала.
— Но ты тем не менее согласилась войти в дело…
— Это — другое… Я вошла в дело на паях с вами. Как уже бывало не раз.
— Тогда верь мне, как верила раньше. Я плохого не посоветую. — Старик ласково похлопывает ее по руке. — И потом… я же не прошу, чтобы ты пригласила его на чашку шоколаду.
Лолита высвобождается — не слишком резко, но решительно:
— Дон Эмилио, это уже слишком.
— Нет, дитя мое. Я отношусь к тебе с такой нежностью, что мне позволено все… И потом, я не понимаю, на что тут сердиться…
Приближается Мигель, и они меняют тему. Пепе Лобо по-прежнему держится в стороне: спокойно и несколько рассеянно, заложив руки за спину, медленными шагами он движется по залу, и Лолита невольно следует за ним взглядом. Он не очень вписывается в обстановку, думает она, а впрочем, может быть, это всего лишь ее фантазии: когда через минуту она вновь находит капитана глазами, тот уже с полнейшей непринужденностью ведет беседу с людьми, о существовании которых час назад наверняка даже не подозревал.
— Твой капитан, надо сказать, быстро заводит знакомства, — говорит она Мигелю Санчесу.
Раскуривая сигару, Гинеа-младший улыбается:
— Да ведь он для того и пришел. Знаешь, этот малый вообще не из тех, кто потеряется где бы то ни было — на дипломатическом ли приеме или еще где… У него, если свалится в море, вмиг появятся жабры и плавники.
— Дон Эмилио говорит, будто он тебя буквально приворожил.
Окутываясь сигарным дымом, Мигель хохочет. Лолита Пальма и его знает с детства — вместе играли под чикланскими соснами, благо и виллы обоих семейств стояли рядом. Она крестила у него старшего сына.
— Мужчина с головы до ног. Теперь таких редко встретишь.
— И, по твоим словам, хороший моряк?
— Лучше не встречал. — Мигель, попыхивавший сигарой, вынимает ее изо рта и показывает на Пепе Лобо, который разговаривает с адъютантом генерала Вальдеса. — Бровью не поведет ни при каких обстоятельствах — даже когда шторм не дает подойти к берегу и ломает мачты… Редкостного хладнокровия человек. Если повезет, вернется к вам с богатой добычей.
— Он, кажется, был на Гибралтаре?