Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны
Шрифт:
Глава партии Чарлз Рутенберг и несколько его ближайших соратников ушли в подполье. Компартия практически перестала быть действующей силой. К среде 7 января 1920 года больше пяти тысяч арестованных заполнили тюремные камеры. Тюрьмы Чикаго не вмещали всех арестованных. В Детройте восемьсот арестованных толпились в коридорах полицейского управления.
Министр юстиции Палмер объяснил причину массовых арестов:
— Что бы произошло с Соединенными Штатами, если бы эти радикалы-иностранцы получили возможность реализовать идеи коммунистической партии? У нас воцарились бы жестокость и террор большевистской
В общей антикоммунистической атмосфере палата представителей конгресса США проголосовала против того, чтобы единственный социалист-конгрессмен занял свое место в Капитолии. Городское собрание Нью-Йорка исключило из своего состава пятерых депутатов-социалистов.
Эдгар Гувер купался в лучах славы. Его знала вся страна. Его цитировали как высший авторитет. Он неустанно трудился над созданием своей репутации главного борца с коммунизмом. Доказывал, что все плохое в стране — от подкладывания бомб до стачек — тайные интриги Кремля. Предупреждал, что коммунисты создают тайные боевые группы в соседней Мексике, переправляют в США оружие и сами переходят границу, чтобы поднять революцию среди негров Юга.
Но Гувер торжествовал недолго. Стало ясно, чем демократическое государство, где действует власть закона, отличается от тоталитарного режима. В стране поднялся протест против облав. Прокурор Филадельфии Фрэнсис Фишер Кэйн обратился с открытым письмом к президенту: «Я решительно возражаю против массовых облав на иностранцев, которые проходят по всей стране. Такие операции не имеют смысла и ведут к нарушению закона».
Федеральный судья в Бостоне Джордж Андерсон потребовал открытого и главного судебного разбирательства:
— Мы вели войну ради демократии в мире, а сегодня реальная демократия под угрозой в самой Америке. Те же люди и те же газеты, которые два года придумывали мнимые немецкие заговоры, теперь пугают нас «красным террором». Я не говорю, что не может быть бомбистов. Есть красные. Возможно, они представляют опасность. Но они и вполовину не так опасны, как псевдопатриоты. Американцы, которые верят в закон, порядок, свободу, право других иметь свои взгляды по политическим и религиозным проблемам, не выставляют напоказ себя и свой патриотизм. Они слишком уважают страну и патриотизм, чтобы компрометировать эти прекрасные слова, как это делают некоторые люди ради собственной политической выгоды.
На следующий день в бостонский суд была подана жалоба от имени арестованных. Судья Андерсон принял ее к рассмотрению и решил сам вести процесс.
Министр юстиции Палмер, намеревавшийся выставить свою кандидатуру в президенты, не желал быть похороненным этим делом и поручил его Эдгару Гуверу. Утром 7 апреля 1920 года Гувер прибыл в спальном вагоне в Бостон.
Интересы арестованных представлял молодой гарвардский юрист Феликс Франкфуртер, будущий член Верховного суда. Он представил суду телеграмму из Вашингтона с приказом хватать всех подозрительных, собирать все улики и обо всем докладывать лично Гуверу.
Он спросил старшего агента ФБР в Новой Англии Джорджа Келлехера:
— Не означает ли это, что все схваченные вами люди были арестованы без ордера?
— Да, это так, — признал подчиненный Гувера.
Судья сам допросил бостонского комиссара по
— Можете ли вы назвать закон, на основании которого агенты министерства юстиции имеют право проводить аресты?
— Нет, ваша честь.
Судья освободил арестованных под залог, записав в решении: «Это дело было организовано в соответствии с модной теорией — сначала повесь, потом суди…»
В окончательном приговоре он назвал действия ФБР незаконными и неконституционными: «Правительство разрушает доверие и уверенность людей, сеет ненависть. Толпа есть толпа, вне зависимости от того, из кого она состоит — из правительственных чиновников, которые исполнят инструкции министерства юстиции, или из бандитов».
В Вашингтоне Эдгара Гувера подстерегала новая неприятность. Заместитель министра труда Луис Пост, отвечавший за иммиграцию, распорядился отпустить тысячу четыреста иностранцев, арестованных в ходе полицейских рейдов. Он был либералом и убедился в том, что в трех из четырех случаев ФБР просто нарушило закон. Задержанные даже не были членами компартии, они оказались на мероприятиях партии из чистого любопытства или вообще были схвачены по ошибке. Заместитель министра также освободил тех, кого лишили юридической помощи после ареста или против кого использовались доказательства, полученные незаконным путем.
Гувер перешел в контратаку. Он составил досье на Луиса Поста, выявив его связи с левыми, и разослал членам конгресса. Так появилось новое явление в американской политической жизни: политическая слежка за противниками.
Министр юстиции Палмер бросился за помощью к президенту. 14 апреля 1920 года состоялось первое за семь месяцев заседание правительства. В десять утра Палмер пришел в Белый дом, поднялся в кабинет Вильсона и увидел умирающего человека. Президент Вильсон не мог ходить без чужой помощи. Его мысли путались, говорил он с трудом. Он плохо представлял себе, какую бурную деятельность развернул министр юстиции в борьбе с красными.
Палмер бил тревогу: стране угрожает революция, кризис создал заместитель министра Луис Пост и его нужно уволить из правительства. Предупредил, что на майские дни намечена террористическая атака на видных руководителей страны. Правоохранительные силы подняли по тревоге. Но Первомай прошел спокойно.
7 мая заместитель министра труда Пост предстал перед конгрессменами. В зале заседаний присутствовал и Эдгар Гувер. Луис Пост методично ответил на все обвинения и разъяснил свою позицию:
— Ни один из задержанных не обвиняется в попытке свергнуть правительство. И даже самый последний и презираемый иностранец имеет право на соблюдение закона. Арест без ордера, выколачивание показаний — это не американский путь.
Конгрессмены с ним согласились. Теперь уже они потребовали ответа от министра юстиции. Тем временем двенадцать видных юристов 28 мая 1920 года опубликовали совместное заключение, в котором обвинили Палмера и Гувера в нарушении священных конституционных принципов.
Приближался съезд Демократической партии. У Митчела Палмера были все шансы на выдвижение кандидатом в президенты. Если Палмер становится хозяином Белого дома, понимал Гувер, ему перейдет освободившееся кресло министра юстиции.