Ощепков
Шрифт:
Василий Сергеевич даже внешне выделялся в нашем институте: стройный, подтянутый, с ярко выраженной интеллигентностью в облике. Он был роста выше среднего, мощного телосложения, но резкий в движениях — завалить мог любого. Обладал очень большой физической силой. Я отчетливо помню, как он выдергивал меня из ковра в воздух одними руками. Резко делал захват, подсечку — и ты уже летишь в воздухе! Но самое главное, мне кажется, он был очень добрым человеком, исключительно вежливым, никогда никому не грубил и этим резко выделялся на “пролетарском фоне” института. Могу даже сказать, добродушный он был человек. Хотя, естественно, друзьями мы не были и особенно близко не общались» [299] .
299
Цит. по: Куланов А. Е. В тени Восходящего солнца. С. 285–287.
Еще один студент, точнее, студентка, которая рассказала об
«…По-моему, Василий Сергеевич пришел в институт в 1930 году. Это был потрясающе обаятельный, интеллигентнейший человек. В институте он как-то сразу выделился своей манерой общения — очень культурный был, воспитанный. Мы тогда не знали, что он жил за границей, такие вещи в те времена скрывались, но было видно, что Ощепков явно неординарный человек. Занятия он, кстати, проводил в японском белом костюме. Потом мы узнали, что это называется кимоно.
Я поступила в институт в 1931 году — во время его структурной перестройки. В институт тогда пришли военные. Воинских званий еще не было, но в современном понимании ректором стал генерал, а проректором полковник. Ввели военную дисциплину и войсковую подготовку. В том числе и для женщин: нас всех обучали футболу, хоккею, боксу, а Ощепков учил нас борьбе.
Жили мы все, включая москвичей, в общежитии, утром вставали на поверку, потом на зарядку, на завтрак, на занятия. У тех, кто учился на спортивных факультетах, была своя специализация, а я училась на педагогическом, и нас обучали всему подряд. И вот тут-то я увлеклась самбо и скажу, что личность Василия Сергеевича сыграла в этом определенную роль — с ним было очень приятно и интересно работать.
Познакомилась я с ним на уроке — мы построились, вошел новый преподаватель — очень приятное лицо, крепкий, лысоватый, солидный такой. Я стала тренироваться не только на занятиях, но и вечером ходила на дополнительные тренировки. Со мной было несколько девочек, среди которых самой сильной оказалась моя подруга Галя Шулятьева. Ощепков был с нами исключительно вежлив и внимателен, и мы, конечно, очень любили занятия у него» [300] .
К сожалению, другие, близкие ученики Ощепкова, те, кого в Японии назвали бы «ути-дэси», то есть «домашними учениками, жившими в доме Учителя, вхожими в него», не оставили подобных воспоминаний. Они могли бы рассказать значительно больше, но увы… Сначала были слишком заняты, чтобы писать мемуары, откладывали на потом, но не успели, не дожили. Тем не менее это именно те люди, которые стояли рядом с Василием Сергеевичем и на кого он мог опереться, и опирался, в трудную минуту, те, кто входил в его ближний круг. О каждом из этого круга можно было бы написать отдельную интересную биографическую книгу. Здесь же следует вспомнить хотя бы некоторых из них.
300
Там же.
В Ленинград переехал из Владивостока один из первых учеников Василия Сергеевича Владимир Григорьевич Кузовлев. Став преподавателем в Институте физкультуры им. П. Ф. Лесгафта, он, по согласованию с учителем, переработал правила соревнований по дзюдо, приблизив их к спортивным образцам. Дело Кузовлева продолжили Андрей Ларионов, Иван Васильев, Сергей Дашкевич и Валерий Щеголев. Последний со временем перебрался в Москву и продолжил тренировки в группе другого ученика Ощепкова — Анатолия Харлампиева в обществе «Крылья Советов» (Дворец спорта «Авиахим») на Ленинградском проспекте. Остальные ленинградцы открыли секции самозащиты по системе Ощепкова в местных институтах: педагогическом, инженеров гражданского воздушного транспорта, связи, инженеров железнодорожного транспорта, авиационном и механическом техникумах, в многочисленных местных военных училищах, в спортивных обществах «Судостроитель», «Красный кондитер», «Темп» и «Водник» [301] .
301
Лукашев М. Н. Сотворение самбо: Родиться в царской тюрьме и умереть в сталинской… С. 53.
В Москве «первым и лучшим» учеником Василия Сергеевича называли Валентина Сидорова — выходца из первого кружка, организованного в ЦДКА еще в 1929 году, позже одного из первых мастеров спорта и отличного тренера. Это он позировал для многих ранних учебных пособий по самозащите. Будучи неплохим художником, Сидоров сам переводил для учебников фотографии в контурные рисунки, на многих из которых, сохранившихся до наших дней, угадываются черты Василия Ощепкова.
Часто и много ассистировал учителю Борис (Бабкен Аршакович) Сагателян, здоровенный армянин, по комплекции наиболее удачно подходивший для работы в паре с Василием Сергеевичем. Поступив в ГЦОЛИФК по спецнабору, он сначала год учил русский язык, которого почти не знал, и лишь потом отправился на основной курс. Окончив его в 1936 году, он показал такие результаты, что был оставлен преподавателем. Не раз боровшийся с ним в паре Анатолий Харлампиев в своих конспектах занятий самокритично отмечал, как раз за разом Борис бросал его на тренировках самыми изощренными способами. Сагателян проработал в ГЦОЛИФКе до 1941 года, продолжив дело учителя по подготовке пособий по рукопашному бою для армии. После войны он стал заведующим кафедрой физического воспитания Московского областного педагогического института, одного из лучших по этому профилю в стране.
Николай Михайлович Галковский, еще один из ближайших помощников Ощепкова и будущий кандидат педагогических наук, о котором упоминал Герц Крупкин, прошел с учителем почти весь «московский путь» создания новой борьбы, а после смерти Ощепкова никогда не забывал того, кто научил его сражаться. Это Николай Галковский водил по послевоенным московским улицам молодого тогда энтузиаста изучения истории самбо Льва Матвеева, показывая ему дома, где жил Василий Сергеевич, залы, где тот тренировал своих учеников, маршруты, которыми он ходил. Благодаря его усилиям во многом сохранилась московская топография Ощепкова, улицы, бульвары и тропинки, которыми и сегодня можно пройти, чтобы вспомнить Мастера. И как тут не вспомнить вошедшую в историю, ставшую легендой у старых борцов, «Чистопрудную практику» Ощепкова, которую Мастер внедрил, помня об уроках Новосибирска, для своих, избалованных наличием милиции на улицах, столичных учеников.
По рассказам Анны Ивановны, все началось с их совершенно случайной встречи на улице с пьяным хулиганом. Здоровенный громила, топая навстречу супругам, «тыкал в физиономию» каждого встречного прохожего. Испуганная Анна Ивановна попросила мужа перейти на другую сторону, как делали все нормальные люди, но услышала в ответ просьбу не мешать. Дальше все произошло очень быстро. Позже она вспоминала: «Я так испугалась. Мы пошли дальше, а он остался лежать на асфальте и даже не пошевелился…» [302]
302
Там же.
Похожую историю, но совсем с иным эмоциональным фоном и уже не о самом Мастере, а об ученике Ощепкова — Валерии Щеголеве (химике, переехавшем в столицу из Ленинграда), рассказывал более молодой воспитанник Василия Сергеевича — Андрей Будзинский. Возвращаясь вместе с Щеголевым (друзья называли его Валеричем) с тренировки во Дворце спорта «Авиахим», они стали свидетелем пьяного дебоша очередного амбала, громившего рюмочную на улице Горького. Щеголев, как потом выяснилось, штатный сотрудник НКВД, точнее, печально знаменитой ныне «лаборатории “X”», где пытали и убивали политзаключенных, персонаж с темным прошлым и светлым обаянием, имевший прекрасное образование и ярко выраженные садистские наклонности, вступил в бой. «Глаза Валерича широко открыты, горят желтым огнем, зубы обнажены, как у хищника. Поверженный хрипит, глаза вылезают из орбит. Мне пришлось напомнить своему учителю, что мы на улице Горького, а не в джунглях… Что характерно, Валерия во время драки и конвоирования противника (который, кстати, орал благим матом — ему было больно) не терял хладнокровия и все время говорил на “вы”: “Не вопите, хуже будет, не безумствуйте” и так далее» [303] . Стоит обратить внимание читателей на то, что Щеголев, беспрекословно слушавшийся и уважавший Ощепкова, резко выделялся своим экстравагантным поведением среди других учеников, в массе своей составлявших прослойку «спортивной интеллигенции» Москвы, но и по уровню мастерства не был среди них самым лучшим.
303
Из воспоминаний А. А. Будзинского. Цит. по: Куланов А. Е. В тени Восходящего солнца. С. 255.
Описывали ученики и случай, когда, возвращаясь из института (ГЦИФК располагался на улице Казакова, 18, неподалеку от злачного Курского вокзала), уже сам Василий Сергеевич столкнулся с тремя грабителями, вооруженными «финками». Финал для последних оказался плачевным, а для Ощепкова стал поводом к окончательному оформлению идеи об обкатке боевого духа и мастерства самозащиты в реальных условиях. «Полигон» быстро нашли в самом центре Москвы.
Чистопрудный бульвар в 1930—1950-х годах слыл местом красивым, но небезопасным. Здесь по вечерам собирались шпана, всяческое хулиганье и настоящие урки. Не случайно завязка снятого много позже популярного телесериала «Место встречи изменить нельзя», когда бандиты «прикололи» к скамейке Васю Векшина, происходит именно там. Гулять по бульвару (как, впрочем, и по Сокольникам, и по Петровскому парку, и по многим других московским аллеям) было небезопасно, но других мест для прогулок в центре города особо и не сыскать… Вот и ходила туда молодежь на свой страх и риск посмотреть на лебедей, покататься с девушками на лодках, послушать оркестр да поесть мороженого. Любимой «фишкой» шпаны, пристающей к прохожим, считалось подставить ножку проходившим мимо девушкам. Как раз с такой сценки начинается снятый в 1934 году молодым оператором Борисом Буртом рекламный фильм о новом искусстве самозащиты, и сыграли ее ощепковские ученики мастерски, жизненно. Не менее умело противостояли они бандитам и в реальной обстановке. Во всяком случае, ни о каких серьезных случаях травматизма среди учеников Василия Сергеевича неизвестно, несмотря на то что работать приходилось и против блатных мастеров уличного боя, не расстававшихся с холодным оружием. И, конечно, нельзя считать эти «стажировки» безрассудной авантюрой молодых людей, мышцы которых переполняла сила, а сердце — стремление показать свою удаль. Во время столкновений они страховали друг друга, а нередко за молодежью наблюдал и сам учитель — Василий Ощепков.