Осел и морковка
Шрифт:
Какая-то жуть в полосочку, а не жизнь. Этот граф… Монстр, одним словом, чудовище. Армандо пришел в голову простой вопрос:
— Семья у этого Дешерна есть?
Бывший учитель кивнул:
— У него есть жена и трое дочерей, все уже взрослые, на выданье. Но живут они не здесь, а в столице. Говорят, супруга графа бросила его, когда тот занялся борьбой с пиратством, отказалась ехать на мыс Танг. Разумная женщина.
— А бастарды какие-нибудь? От здешних рабынь?
— Ты что, — замахал он руками, — Откуда? Здесь женщины не могут забеременеть. Черный камень, или ты забыл?
Не знал. О том,
Насчет помощи извне Армандо думал долго и тщательно. Разблокировать сознание и позвать Дину? Зачем? Она далеко, пока сюда доберется… А вот добравшись скорее всего вольется в ряды бедняжек в белых тряпках. Сам Дешерн положит ее себе в постель, она же красивая. Хочет он, Армандо, такого исхода? Нет!
Пусть его девочка думает, что он ее бросил и злится. Он не хочет чтобы она погибла, пытаясь его спасти. А Дина — она такая. В беде не бросит. Пока они оба были гонимыми беглецами, шла с ним и помогала, чем могла. Сбежала только там, где он уже был в безопасности.
Нет, звать Дину и подвергать е опасностям он не будет, наоборот, закроет от не разум покрепче.
Пусть все идет как идет. Он попытается сделать все, чтобы покинуть мыс Танг. Например морем. Отплыть от него подальше — и можно будет применить магию. А слишком далеко в погоню корабли графа не пойдут, там уже чужие земли.
Если ему суждено уцелеть и выбраться, он придет к ней и все расскажет. Тут остается надеяться, что она не найдет себе мужа в срочном порядке. Ждать десять лет сам Армандо не собирался. А если нет, если ему суждено сгинуть… Лучше пусть злится, чем оплакивает. Хватит с нее погибшего благородного дурака Антонио. Так она сможет построит жизнь, не оглядываясь на него.
На третий день за Армандо пришли и отвели его к интенданту. Тот назначил ему работу: возить навоз из конюшни на огород. Запоздалое озарение: эта мелочь пузатая не может решать судьбу пленников. Интендант способен в лучшем случае использовать их на работах в крепости. Дальнейшую его судьбу должен определить граф, а его пока здесь нет.
В конюшнях Армандо ждала огромная радость. В одном из денников чистил лошадь Сентар. Узнать его было сложно, без волос и бровей симпатичный парень являл собой жалкое зрелище. Увидев старого знакомца, сначала долго рассматривал, пытаясь понять, кто перед ним, а узнав, бросился обниматься:
— Маг, живой! А я боялся, что помрешь. Но видно Ансельмо правильно сказал: тебя надо повыше, на вольный воздух. Отлежался?
— Отлежался, — согласился Армандо.
Он действительно чувствовал себя отлично. Невкусная, но обильная пища пошла ему на пользу, силы вернулись в полной мере. Катать тачку с навозом было для него сейчас детской игрой, так что имело смысл потратить время на разговор с потенциальным другом.
Для начала познакомились получше. Выяснилось, что Сентар — фамилия, а звали парня Жоан и был он родом из столицы. Отец его — купец, торговавший пряностями, сын должен был унаследовать отцовское дело. Но как-то приехал на побережье в гости к дедушке, отцу матери, который когда-то был поставщиком отца и до сих пор владел долей в нескольких кораблях, хотя давно уже на них не ходил. Он свозил внучка в порт, пару раз вышел с ним на лодке, и тот увлекся морем. Родители были не в восторге, они желали, чтобы сын выучился и занял место за прилавком. Но Жоан отца переупрямил. В лавке сел муж младшей сестры, а он отправился в море.
Корабль, на котором они плыли, на четверть принадлежал его дедушке. Парень ходил на нем помощником уже шесть сезонов, готовясь стать капитаном. Дед обещал, что, в случае удачного плавания, на будущий год поручит ему собственный корабль, поэтому Жоан очень старался.
То, что с ними произошло, было ужасной неудачей, но парень пока этого так и не понял. Сетовал, что дед заставит его еще год как минимум ходить в помощниках, а о том, как они отсюда выберутся, и не помышлял. Никто не рассказал бедолаге о здешних порядках, поэтому он был уверен: приедет граф, во всем разберется и им помогут вернуться домой. В крайнем случае прикажут заплатить за спасение. Но денег сыну богатого купца не было жалко.
Армандо вознес хвалу богам за то, что на башне он смог разжиться самым важным: информацией. И щедро поделился ею с Жоаном.
Тот сначала верить не хотел. Так не бывает. Но Армандо все время указывал ему на признаки того, что он говорит правду. Пока один чистил лошадей, а другой вощил навоз, магу удалось убедить бывшего первого помощника в том, что они попали как рук в ощип. А заодно и найти себе активного и старательного помощника для бегства.
На ночь всех рабов вместе с Армандо заперли в общем бараке. Жоан потянул его в тот угол, где особняком держались спасенные с "Филомены". Лапунда и двое матросов, Колен и Дидье, работали каменщиками в другой части крепости. Они все были искренне рады видеть Армандо живым и здоровым.
После ужина, который состоял из все той же надоевшей рыбной баланды, все пятеро уселись в кружок и Жоан поведал им то, что узнал от мага. Как ни странно, Лапунда и матросы удивились гораздо меньше, чем до этого сам Сентар. Видимо, у них был не такой уж положительный жизненный опыт и они скорее верили в гадости от судьбы, чем во что-то хорошее.
Лапунде тоже было что сообщить. Послезавтра в крепость возвращается граф Дешерн. Надо решать, как быть дальше. Присягнуть графу или проявить гордость? И то, и то — рабство. Одно в синей форме и с лучшим питанием, другое — на галере или в забое, с плетьми и мерзкой баландой. Но варианта "свобода" здесь никто не предложит. Только если бежать.
Армандо не стал рассказывать ребятам, что бегство отсюда пока никому не удавалось и означает оно, скорее всего, верную смерть. Пусть верят, что убежать возможно. Вера, говорят, горами движет.
После посещения герцогского замка наше продвижение к Сиразе еще более замедлилось. В каждой деревне приходилось останавливаться на один день, в городке — на пару — тройку. Все больше людей узнавали о проезжающем великом хотейском маге, и все торопились к нему со своими делами и просьбами. Мне приходилось и учиться, и работать в очень жестком режиме, просто на износ. А Вэнь торопил, не давая лишней минутки роздыху.