Осень № 27
Шрифт:
Кто с ружьём кто лежит у камней.
Меч, огонь, и восставший из пепла.
Тот тиран, что жрать любит людей.
Капля крови на дне океана.
Как сигнал о начале войны.
Словно бес что прослыл окаянным.
Новый час как на гребне волны.
Пока мир на куски не разорван.
Ты Царица аптек снизойди.
Дай
Дай лекарства сама уходи.
Но тебя мне сберечь не преграда.
Пусть и голову тянет к земле.
Только я не приму той награды.
Если ты растворишься в огне.
О луны бледно-серые блики!
Прогоните назойливый день.
На минуту, на годы накиньте.
На руины кромешную тень.
Будет ночь, будет час для покоя.
Ты Царица аптек подползи.
Напои спиртом горе-героя.
А под утро ты снова беги.
Отшумит пусть баталия войн.
Судный день пусть уйдёт без следа.
Я с тобой буду снова спокоен.
И разбудим тех, кто у креста.
У руинов как станет светлее.
Прокричи в толпе имя своё.
От огня мой меч все горячее.
Не отдам что мне было дано.
В облаках силуэт мне знакомый.
В белой вате мне машет рукой.
В небе синем что станет нам домом.
Ты мне станешь как прежде родной.
Как новый день...
Как новый день, рождается любовь.
Но стыдно мне, что сердце не поёт.
И все что бьёт повыше глаз мне в бровь.
Цветком увядшим, не к сроку загниет.
На старом фото, застыл родной вокзал.
Как город мой в густом тумане спит.
Я поднимал давно пустой бокал.
А дождь гулял среди затертых плит.
Разлука ведь, сильнее первой встречи.
И не прогнать её мне за порог.
Кому теперь, сказать мне добрый вечер?
Когда друзья ушли за семь дорог.
И выходил один я на дорогу.
Там
Я заглушил в душе своей тревогу.
Что так не я, а Лермонтов писал.
И мой мундир совсем уж износился.
И он гвоздя в театре не найдёт.
Я сделал шаг, а после оступился.
Куда меня, хмельного в путь несёт?
Я не герой, и время ведь иное.
Я был одним из тысячи солдат.
Тех кто писал, и требовал в не воле.
Отдать ружьё, прижать к себе приклад.
Но где же ты? Подруга дней весёлых.
Тебя искал, и знал что ты жива.
И всё ж нашёл пусть, даже средь сраженных.
В глазах твоих все та же синева.
А всё что есть, терять уже ни к месту.
Слова врагов бандитских улиц смрад.
Все что умрёт, то больше не воскреснет.
Похожа жизнь, на странный маскарад.
И гимн мой написан каплей крови.
От рук врага что был в моем тылу.
Мне б только знать, кто опьянен паскудной ролью.
Отдавая жертвы, погасшему огню.
И словно дым струится новый день.
Я свой мундир спалил до нитки весь.
На прошлый день, стеной упала тень.
И пусть живёт, в душе коварный бес.
Телефонный разговор.
И лишь тогда, когда растает праздник.
Когда проспект заполнится людьми.
Как скинет ночь, заштопанный подрясник.
Я позвоню сквозь бури злой зимы.
Пусть провода трясет холодный ветер.
И голос мой покажется чужим.
Ты расскажи, о дне что белым пеплом.
Несется вдаль, к своим друзьям скупым.
Я принесу в покрытых льдом ладонях.
Чуть-чуть тепла, что в дар дала весна.
И в разговор вольется телефонный.
Бокал тепла, для ветреного сна.
Мне тяжело идти средь сожженных мостов.
Но голос твой, застыл во мне как песня.