Осень на Сиреневом бульваре (сборник)
Шрифт:
расстройств восприятия и мышления не обнаруживает;
эмоциональная сфера не нарушена.
Подумалось: да у кого из нас не нарушена эмоциональная сфера? Достаточно один раз в жизни пережить потерю близкого человека, и она будет нарушена навсегда. Настоящая боль не оставляет камня на камня от представлений о нормальности. Я уже не говорю о мелких ежедневных комариных укусах быта, обидных пощечинах семейной жизни или изнуряющей мороке с долгожданными младенцами…
Мне нужно всего лишь поменять права. Потому что впереди дачный сезон, и я не могу
Минут через сорок, чувствуя, что эмоциональная сфера нарушена непоправимо, захожу в кабинет, на котором написано «Психолог». Теперь посещение его стало обязательным для желающих получить или обменять права.
Миниатюрная, ярко накрашенная врачиха, похожая на клоунессу на пенсии, пошебуршав, как мне показалось, специально, бумажками на своем столе, добродушно интересуется:
– Жалобы есть?
Я мотаю головой.
– Вредные привычки имеются?
Так и хочется съязвить: «Да, я принимаю наркотики и пью водку. Ну, и курю, конечно же». Но главное – не умничать. Сохранять, что называется, адекватное поведение. Откуда мне знать – есть ли у врачихи чувство юмора?
– Пожалуй, нет, – серьезно говорю я, чувствуя, что дерматиновый стул, на котором сижу, жесткий и неудобный. Не облокачиваюсь, руки на коленях – пусть вся моя поза говорит о кромешной нормальности.
– А алкоголь употребляете?
Что надо ответить? Нет, совсем? Скорее всего, она не поверит. Но если я скажу – да, то насторожится.
– Так употребляете или нет? – видимо, пауза слишком затянулась.
На вопросы надо отвечать по существу и ни в коем случае не выказывать расстройств восприятия.
Врачиха несколько обеспокоена моим молчанием.
– Извините, – спешу я оправдаться, – задумалась.
– О чем же? – искренне интересуется она, незаметно пододвигая к себе мою карту и вооружившись ручкой.
– О том, что вам отвечать. Скажу – да, выпиваю, так вы мне что-нибудь не то в карте напишите, а скажу нет – не поверите. Какой нормальный человек совсем не пьет?
– Так-так, – кивает она, улыбаясь, – а дети у вас есть?
– Есть.
– Годы рождения?
– Чьи? Ах, да…
И тут я задумалась. Во-первых, не сразу и вспомнила. А когда вспомнила, еще несколько секунд соображала: чей год рождения назвать первым – старшего или младшего? Почему-то сначала назвала младшего, а потом старшего. Врач что-то быстро записала в моей карте. Наверное, о том, что ориентировка во времени нарушена.
– Послушайте, – попыталась объяснить, – понимаете, я поэт и воспринимаю мир несколько иначе, не так, как обычные люди, ну, рассеянность и все такое…
– Да? – она даже ручку отложила от удивления. – Стихи пишете? Может, прочтете?
Ситуация становилась абсурдной. Сейчас я в кабинете у психолога начну читать стихи. Например, вот этот верлибр:
Не нахожу себя нигде.
Не нахожу себя никогда.
Да и не хочется вовсе.
Без себя спокойнее как-то.
И ближних любить проще.
Ну, ясно. Расстройство восприятия и мышления. Ориентировка в собственной личности вообще никуда не годится. Ну почему, почему никогда нельзя вести себя естественно? А нужно всегда притворяться?
И я назло самой себе читаю психологу этот верлибр. Врачиха замерла, смотрит на меня неотрывно и даже ничего не записывает. Потом говорит:
– Вообще-то я больше люблю, чтобы рифма была. И душевные – как у Есенина.
– Может, уже поставите мне диагноз, и дело с концом? – внезапно раздражаюсь.
– Какой диагноз? – смеется она. – Вы совершенно, совершенно здоровы.
– Так уж и совершенно? – мне стало даже немного обидно.
– Абсолютно. Вы еще сумасшедших не видели, – она шлепнула печать и протянула мне справку. – Просто иногда людям нужно, чтобы их выслушали.
– Спасибо.
– Передайте там, чтобы следующий заходил.
И вот я выхожу из кабинета и с превосходством человека, только что прошедшего сложное испытание, громко и отчетливо объявляю:
– Следующий!
Профессор Ли
Как только мы с мужем вошли в санаторий китайской медицины «Тайцзи», нам вручили красочную брошюру, бодро повествующую о том, что все, ну буквально все болезни можно вылечить иглоукалыванием и массажем. Цены были прямо пропорциональны несбыточным обещаниям.
– На улицах в массажных салонах намного дешевле, – возмутился мой муж, изрядно обгоревший за два дня, похожий на свежесваренного рака.
Откуда ни возьмись перед нами возникла услужливая молодая китаянка в белом халатике и с чайничком зеленого чая в руках.
– На улице, – улыбаясь, сказала она на довольно сносном русском, – работают непрофессионалы. А у нас специалисты высокого класса. К нам вот даже ваши звезды приезжают лечиться.
– Какие еще звезды? – поморщился муж.
Китаянка быстро пролистала брошюру и ткнула пальцем на фотографию такой же красной, как мой супруг, Лолиты Милявской, стоящей среди тщедушного улыбающегося персонала санатория.
– Рекомендую вам для начала сделать диагностику у знаменитого профессора Ли.
– Чем же он знаменит? – поинтересовалась я.
– Он помог уже очень многим, – туманно ответила девица. – Кстати, и чиновники высокопоставленные у нас тоже лечатся, – добавила она, полагая, вероятно, что этот аргумент должен сразить нас наповал.
– Ну, если чиновники, – развел руками муж, – тогда стоит попробовать.
В фойе санатория было душно и стоял запах затхлой сырости, точно такой же запах царил и в нашем отеле; из-за большой влажности вещи не высыхали по трое суток. Курортники в резиновых шлепках, с полотенцами и такими же брошюрами в руках, вяло прохаживались, ожидая, видимо, своей очереди.