Осень в Кёнигсберге
Шрифт:
Резко стих разговор. Алена косо посматривала на меня исподлобья, при этом “искусно” делая вид, что перебирает бумаги, ищет что-то важное, а Валентина Ивановна без малейшей капли смущения скривилась от негодования. Взгляд тяжелым молотом обрушился на меня, желая если не уничтожить, то причинить неудобство уж точно.
Раздраженно, и с таким же вызовом, как она, уставилась я на нее. Молчу.
– Для тебя «дело» есть.
(лицо моеперекосилось)
– Да? – протянула руку вперед, предлагая забрать папку.
– Матвей Агатов, - спешно сгребла со стола стопку, и, немного постукав
– Надеюсь, хоть с этой «элементарщиной» справишься.
(чиркнула, молча,от злости зубами, выхватила бумаги и пошагала на свое рабочее место)
«Провалы». Сволочь! Да ты нарочно мне отдаешь безнадежные, глухие дела.
И, здесь, наверняка «некурабельный случай».
***
Спешными, торопливыми шагами выбраться наружу, сесть в маршрутку - и ехать по указанному адресу. Дело давно уже вели, а, вернее, оно пылилось на полке. Мадам, от которой мне досталось это «богатство», понимала безвыходность ситуации, а потому с чистой совестью закинула его в дальний угол. А вчера ушла в отпуск, и мегеры, отыскав столь сладкий клад, выждали момент и кинулись в атаку.
Неизвестный мне район. Неизвестная улица. Расспросы первых встречных, поиски на карте – и наконец-то отыскала долгожданные «33». Пятиэтажка. Девятая квартира.
На землю уже стали спускаться сумерки, да отступать от задуманного теперь ужбыло глупо.
«С Богом!» - и нырнуть в подъезд.
***
Звонок, стук в дверь. Еще и еще. Слышу ж, шаркают где-то там внутри, да внаглую не хотят отворять.
– Открывайте!Исполнительная служба! Открывайте немедленно, - злость закипала меня от невежества и наглости должника. – Открывайте, а то вызову милицию!
– Чего орешь? – от неожиданности передернуло. Обернулась. Внизу на лестнице застыла пожилая женщина.
– Мне, - замялась от волнения, - мне нужно поговорить с Матвеем Агатовым из девятой квартиры.
– Ну, нет его, раз не отворяет. Чего орать-то? Может, кто спит уже!
– Рано еще спать! – Злобно гаркнула.
– Да и потом, слышу ж, что есть!
Раздраженно скривилась та. Тяжелый, глубокий вдох и стала подниматься наверх. Тягучие минуты – и поравнялась со мной.
Отдышаться, шаг к двери - и быстро, грубо заколотила косточками пальцев по бордовому деревянному полотну.
– Матюша, открывай! Хватит чудить. Поговори с девушкой. Видишь, не успокоиться все никак.
Секунды тишины – и вдруг щелкнул замок. Пораженная до глубины души, я уставиласьна старушку.
– С-спасибо.
– Да оставили бы уже его в покое. Чего неймется?
(нервно сглотнула, промолчала)
Взгляд перевала на дверь – полотно так и не думало отворяться.
– Ну, что ждешь? Заходи, - кивнула та в сторону квартиры.
Робкое движение…От неожиданности представшей картины дажекинуло в дрожь. За аккуратной дверью скрывалось кубарем «перелопаченное» жилище, в воздухе которого парил не ромашковый аромат. Невольно поморщилась, замялась, но все же ступила шаг внутрь. За мной заскочила и женщина.
– Матвей? – растеряно переспросила бабулька, не наблюдая хозяина.
Вдруг донеслись непонятные звукииз комнаты (что когда-то, по всей видимости, задумывалась как кухня, а не свалка) - и в проеме появился молодой человек, лет тридцати на вид. Лохматые, неухоженные, средней длинны (нечто застрявшее между короткими и удлиненными) темные волосы, чуток покрытые налетом первой «несвежести». Они торчали забавным ежиком, придавая своему обладателю забавный, смешной вид. Густые, ровные брови; тонкие, чуткие губы; «легкая»небритость недельной давности; глубокие, нежные, мудрые глаза цвета неба – все это не вязалось с окружающей нас обстановкой. Как такой красивый человек (не смотря на некоторые, упомянутые мной, «нюансы») мог находиться в столь жутком месте, да и носить грязные, помятые, местами драные, вещи.
Невольно встряхнуть головой, прогоняя наваждение мыслей, и собраться. Прокашляться, и начать экспромтом речь «государственного служащего».
Женщина, видимо, удостоверившись, что все хорошо, и хозяин квартиры не будет сетовать на ее вмешательство, что-то буркнула себе под нос и тут же тихо, едва заметно, скрылась за дверью, да так, что только и послышалось прощальный щелчок. Я невольно, испугано обернулась, но вмиг, совладав с собой, продолжила дальшевести речь:
– Вы должны в кротчайшие сроки погасить задолженность банку, или же мы опишем ваше имущество и уже сами, реализовав его, закроем этот хвост.
Что-то лениво жуя, молча, с интересом наблюдал за мной, словно за каким-то зверьком в зоопарке. Казалось, каждое мое переживание, попытки достучаться до его сознания приносилиему удовольствие.
– Вы меня слышите?
Вдруг достал из кармана яблоко и откусил от негодобротный шмат. Взгляд вновь коснулся моих глаз, а губы так и не дрогнули.
– Вы – немой?
– немного помешкала, - или глухой?
Приговаривая к полному дефолту, молча моргнул и проглотил окончательно, раздробленный зубами, кусок.
Мгновения рассуждений - и, не роняя больше ни слова, протянула ему повестку.
Даже не взглянул на нее, только лишь очередной раз укусил свою зеленую «фруктину».
Нервно сглотнула, ошарашенная таким поведением.
Чего только не навидалась и не наслушалась от должников: и с ружьем гонялись, и собак спускали, и водкой угощали…
Да вот такого наглого игнорирования еще не встречала.
Он вообще нормальный? Или я зря опять без милиции явилась?
Нервозно сглотнула, уже перебирая в голове, ища по памяти пути отхода. Дверь щелкнула. Замок закрылся или это только простой хлопок прикрытой двери?
– Вы… вы отдаете отчет происходящему и последствиям? – робкий шаг назад и уткнулась спиной в дверное полотно. Неспешно рука поплыла за спину и нащупала ручку. – Заберут все ценное, все, что не лень, и продадут за копейки, пустив с молотка.
– Пусть сначала найдут что-нибудь ценное.
От его голоса даже немного подкинуло на месте. Закляла, в растерянности и нерешимости.
Слова эти – реакция на мой робкий побег и страх, или наконец-то заинтересовался происходящим?
Взволнованопроглотила скопившуюся слюну. Попытка вести достойную беседу дальше.