Осень
Шрифт:
— Хорошо. Потом что я хочу сделать это сегодня еще как минимум два раза. И, по крайней мере, один — догги-стайлом.
Глава 11. Камень
Несмотря на «романтические» заигрывания Эдварда, этой ночью секса у нас больше не было. Очевидно, наше времяпрепровождение на кресле-мешке подкосило нас, так как мы уснули, как только добрались до его скрипучей кровати. Я проснулась несколько часов спустя, голая и дрожащая, потому что мой глупый
С тихим раздражением я переползла через него и нашла свою пижаму, улыбаясь, когда увидела его пижамно-джинсово-смешные штаны, лежащие поблизости. После того, как оделась, надела носки, потом вернулась в кровать и дернула свободный от Эдварда край одеяла, чтобы поделить его поровну. Он спал как камень с небольшим похрапыванием, поэтому не возражал.
Теперь, оказавшись в тепле, было легко заснуть.
Но Эдвард разбудил меня на рассвете, его холодные пальцы направились в мои штаны.
— Ты пытаешься согреть свои пальцы или просто полапать меня? — пробормотала я, глаза по-прежнему были закрыты.
— И то, и другое, — ответил он, царапая мою шею своей щетиной.
Я отпрянула, фыркая, когда он запустил вторую руку мне в штаны и сжал попку.
— Можешь представить себе колледж, Белла? Каждый день может начинаться с этого.
— Мой отец никогда не позволит мне делить комнату с тобой. — Я зевнула.
— Хорошо, мои родители тоже. Но это не значит, что мы не могли бы ночевать вместе.
— И выгонять наших соседей из комнаты каждую ночь?
— Разве не так все делают?
— Я не знаю… — Я остановилась, нахмурившись. — А если мы не будем делать это?
— Богохульство.
— Я серьезно, Эдвард. Все твердят, что колледж — это сумасшествие. Там будут девчонки повсюду, и у тебя, скорее всего, будет сосед по комнате и друзья из братства…
— Я никогда не говорил, что присоединюсь к братству.
— И все будут пить и заниматься сексом на лестничной клетке, и ты устанешь от меня.
— Нет, ты мой стейк. (прим. пер.: Этот идиот додумался сказать ей это! *ладонь-лицо*)
— Что?
— Мой стейк. — Он согнул пальцы и толкнул их внутрь, заставляя меня дернуться.
— Это… действительно странный и немного грубый эвфемизм, — проговорила я.
Он стянул тренировочные штаны вниз вместе с банановыми трусиками. Я чувствовала, что он все еще голый и очень, очень возбужденный.
— Я должна проверить Эмбри, — прошептала я, отодвигаясь.
Он притянул меня назад.
— Там радионяня. Я ничего не слышал.
— Да, но…
— Я уже проверял его.
— Лжешь, — сказала я, глядя через плечо. Он находился всего лишь в дюйме и в следующую секунду набросился на меня, опрокидывая на спину. — Эдвард, остановись.
— Я был там некоторое время назад. Я проверял его, когда ходил писать.
— Ты либо ходил голым, либо оделся, а потом снова разделся.
— Бинго. — Он подчеркивает это слово небольшим толчком.
— Слишком уверен в себе, не так ли? — спросила я, глядя на него в голубоватом свете.
— Разве мы когда-то делали это утром? — спросил он, поглаживая мою щеку. — Если мы не сделаем этого, то я весь день буду ходить с синими «шарами».
— Нет, ты просто пойдешь дрочить в душ.
— Правда, но это стоит на втором месте после секса с тобой.
Я улыбнулась, покоренная его остроумием. И его заспанными, красивыми зелеными глазами.
— Ты заставляла меня бегать за тобой всю нашу жизнь, Белла.
— Да? — Старые воспоминания о беготне по школьному двору и шалостях заполнили мой разум. — Скорее всего, заставляла.
— Помнишь наш первый поцелуй?
Это был второй раз, когда он задал этот вопрос за последние двадцать четыре часа. Мое сердце затрепетало. На этот раз я ответила иначе.
— Конечно, я помню. Ты говоришь, что я заставляла тебя бегать за мной всю жизнь, но я так долго ждала, когда же ты меня поцелуешь.
— Я знаю, — сказал он, улыбаясь. И накинулся на меня с поцелуями. Без языка, потому что нам все еще надо было почистить зубы, и меня не волновало, каким очаровательным он был и как долго мы встречались, но утреннее дыхание было ужасным. — Я помню. Ты сидела и сидела, и, когда я наконец пошел на это, ты все еще просто сидела там.
— Я нервничала, дурак! — шепотом прокричала я, ударяя его по обнаженной груди.
— Я тоже нервничал, — сказал он серьезно. — Но я должен был сделать это. Пришло время пойти на этот шаг.
— Я рада, что ты это сделал, — сказала я, аккуратно царапая его кожу ногтями.
Дрожа, он лег на меня сверху, отодвигая край футболки и целуя шею.
— Почему ты снова одета?
— Мне стало холодно.
— Я могу согреть тебя, — проговорил он, поднимая вверх футболку и захватывая в рот мой сосок.
Я застонала, кусая губу.
— Это похоже на обещание.
— Да, — пообещал он, скрываясь под одеялом.
Секундой позже его лицо оказалось между моих ног. Я закусила край одеяла, потому что, черт возьми, это ощущалось божественно.
— Ты на вкус как латекс, — объявил он, его голос был приглушен. — Именно поэтому я не люблю презервативы.
— Почему это? — выдохнула я, выгнувшись.
Пальцы, язык, тепло. Я никогда не забуду, когда он сделал это в первый раз. Лето перед десятым классом. Мы все время зависали во дворе Калленов, в сарае (который уже снесен), слушая грязные истории Эммета о кино, которые он смотрел. Не успели все разойтись, как Эдвард повалил меня на спину и задрал юбку, пробуя меня. Он был небрежен, но эффективен.