Шрифт:
Где же ты?
Голди лежала в своей постели и мечта снова провалиться в сон. Часто ли бывает такое? Пожалуй, да. Сон это надежный способ бегства, у кого-то это бегство от чего-то, а у кого-то, как у Голди, это способ сбежать куда-то.
Последний год ей снятся сны. Ну и что в это странного, спросите вы. Странного ничего, но эти сны словно были другой реальностью, в которой Голди жила с чудесным мужчиной, который любил её и которого любила она. И от этого, пробуждение после таких снов превра- щалось в пытку. Кому захочется возвращаться из мира, в котором было столько нежности, в мир, где её встречал лишь кот Антонио и эхо пустых комнат, холодного пола и одинокого чая.
Пожалуй, начнем сначала. Голди росла очень серьезной
Она росла общительной девочкой. Без труда заводила новые знакомства. В двадцать два года наступил переломный момент, когда Голди усомнилась в том, эту ли жизнь для себя хотела. На первом курсе она познакомилась с Берни. Добродушный парнишка с золотистыми кудрями, зелеными глазами и «крепкой задницей», как любила говорить её подруга Меган. Как-то через год после знакомства они переспали на одной из вечеринок братства и решили, что, наверное, они симпатичны друг другу и можно попробовать встречаться. Встречались они два года, а через два года, на День Благодарения, когда Голди вместе с Берни приехали к её родителям, мама сообщила, что парень просил у отца девушка благословения и позволения сделать ей предложение. Голди помнит, как мама заговорчески нашептала ей эту тайну, а Голди подавилась яблочным пирогом, который застрял в горле и она покраснела, как рак, пытаясь откашляться. Ночью она полностью завернулась в одеяло, так, что Берни пришлось взять ещё одно из шкафа. Он пытался поцеловать её, но девушка мастерски притворялась спящей. Только бы он перестал. Естественно Берни и не чувствовал подвоха, а Голди готовила «план побега». Именно в ту ночь в её голову закрались сомнения: То ли это чего она так хотела? За Бреда мечтала ли выйти замуж и нарожать детишек? Одно дело было встречаться с ним, жить на съемной квартире, дописывать диссертацию, ходить в театр, надевая черное платье с атласным пояском, которое так нравилось Бредли. Засыпать и просыпаться с ним, готовить ужины. Но что у них было кроме этого перечня бытовых моментов? Что было между ними? Любила ли она его? Любил ли он её? Все шло просто так, как должно идти. Понимаете? Они понимали, что, наверное, их семьи жду этого шага, что представляют их семьей-ячейкой общества. Только потому, что так было у родителей Голди, у родителей Бредли ( которые к слову, развелись через двадцать пять лет совместной жизни, из-за того, что отец Бреда, признался, что вообще- то, его всегда тянуло на мужчин). Ох, и врагу бы не пожелала тогда оказаться на месте матери
Бредли. Это ж надо, прожить с человеком двадцать с лишним лет, родить троих детей и узнать, что муж то твой гей и все эти годы просто притворялся. Даже когда они сидели в ресторане, и мать Бреда надевала самые свои изысканные наряды, отец при походе в уборную разглядывал незнакомых мужиков(полагаю, такие мысли приходили ей после в голову). А на самом деле помог раскрыться им семейный психолог. Чокнутый самоучка, как впоследствии называла его будущая свекровь. Сейчас отец Бреда живет с мужчиной в небольшом доме за городом, гото- вит на ужин лазанью и вполне счастлив. А его мать так и не может с этим смириться и посещает всевозможные группы поддержки. Как кажется Голди, она это делает лишь из-за того, что ей по вкусу роль жертвы.
И как не странно, этот пример тоже помогал зреть сомнениям в голове Голди. Всю жизнь отец притворялся и врал, но так и не смог сам поверить в собственную ложь.
Так на чем мы остановились? Ах да, на предложении. За ужином, Бред встал на одно колено и при всей семье Голди, сделал ей предложения. Что на тот момент произошло, Голди до сих пор не понимает, но она предала свое правдолюбие и зачем-то согласилась. Шел длин- ный год в котором своей отдельной от Голди жизнью, шла подготовка к свадьбе. Её собствен- ной свадьбе, которая совершенно не интересовала Голди. Она отрешенно показывала на цветы, которыми украсят зал, согласовывала список гостей. Может быть, все стало бы иначе, и Голди смогла бы привыкнуть к этой жизни, и возможно, через двадцать пять лет сбежала бы от Бредли с каким-нибудь Австралийским пилотом, но в день свадьбы, её словно окатило холодной водой и она смогла мыслить здраво. Правда, было уже поздно, она стала женой Бредли.
В самый последний момент, она сказала, что не желает произносить клятву, Бредли без энтузиазма пошел на поводу её прихоти, а вечером, в отеле, Голди нашла сложенную в кармане Бредли клятву.
« Милая моя Голди, сегодня я, наконец, смогу назвать тебя своей женой. Я не знаю, что готовит для нас судьба и сколько времени нам отведено на то, чтобы быть вместе, я не знаю каким станет наш мир, но мне хочется, чтобы этот мир, был миром честности и доверия. Знаешь, говорят, любовь правит миром, но нет любви там, где нет честности. И я верю, что мы изменим этот мир, став добрыми друзьями и счастливыми возлюбленными. Время будет менять нас, я, наверное, стану сварливым и лысеющим стариком, но мое сердце будет спо- койно, ведь рядом со мной будет самый честный и справедливый человек, которого я когда- либо встречал. И я обещаю, я приложу все свои силы, чтобы быть таким же, как и ты.»
Голди свернула листок, положил его на стол, залпом выпила два подготовленных бокала с шампанским и к тому моменту, когда Бред вышел из душа, девушка была одета в джинсы и футболку, а в руках у нее была сумка.
Часы показывали четыре утра, когда этот тяжелый разговор был позади. Утром, они сго- ворились пойти к адвокату и подписать все необходимые бумаги на развод. Вот так не прожив в браке и суток, Голди и Бред пришли к тому, что им стоит развестись. Мнение окружающих её совершенно не интересовало. Вернулась прежняя Голди, которая привыкла быть честной, даже если это кого-то разочарует, сделает больно или огорчит.
Она вышла из отеля и пошла по улице вниз к своей подруге Меган. Предстояло сде- лать много дел, найти жилье, перестроить жизнь и выйти за пределы зоны комфорта. Кто мог знать, что задержись она хотя бы на минуту в номере с Бредом, все было бы по-другому. Но этого не произошло и нетрезвый водитель, работник сталелитейного завода, который только что повздорил со своей женой и она, собрав детей, ушла к матери, не справился с управлением. Выехал на тротуар и сшиб девушку. Яркие огни фар, вот и все, что успела увидеть Голди.
Потом она слышала голос Бреда, как в тумане. Помнит, как её везли по больничному холлу, как суетились врачи, как хлопали двери, как пикали приборы. Два месяца Голди пробыла на больничной койке. Бред дежурил возле её постели и клялся, что это дружеский жест. Доку- менты он подал и принес их Голди на подпись.
А не было ли это знаком? Знаком, что она совершила не правильный поступок? Останься она с Бредом и займись тем, чем положено заниматься в первую брачную ночь, все было бы по-другому.
С тех пор прошло уже восемь лет. Голди не смогла найти «своего» человека. Работала, бегала по утрам, смотрела телевизионные телешоу, ходила с Меган(если было с кем оставить Луизу, трехлетнюю дочь подруги) в бар и умирала от одиночества. После больницы ей снились сны в которых был мужчина, но все это Голди списывала на обезболивающее и больное вооб- ражение. И вот теперь, эти сны вернулись в её жизни.
Сны, в которых она действительно счастлива. Сны, в которых сильные руки обнимали её. Сны в которых она просыпалась и глядя в лицо своего возлюбленного, снова проваливалась в сон во сне. Сны, в которых тишину взрывал смех детей.