Осенние визиты. Спектр. Кредо
Шрифт:
Все-таки захотел лично поставить точку…
– Хайретдинов! – негромко позвал Илья. Визирь дернулся, оборачиваясь, но, видно, понял, что соревноваться в скорости с Посланником Тьмы не стоит. Медленно опустил руку с оружием. – Вот так, – одобрил Илья. Он даже не потребовал бросить пистолет, словно его забавляла сама мысль о попытке сопротивления.
Мальчишки даже не шелохнулись.
– Иди к ребятишкам, – сказал Карамазов. Ствол ткнул Ярослава под лопатку, и он подчинился. Встал между Кириллом и Визитером, оперся о стену. Илья
Черт, кто же из них – кто?
Карамазов за спиной медленно двигался – явно в поисках той точки, откуда сможет контролировать всех четверых. Остановился и сказал удовлетворенно и успокоенно:
– Ну что, Визирь? Будем прощаться?
13
Вечер сгущался, словно над городом щедро плеснули темнотой и та сочилась вниз, на ощетинившиеся светящимися окнами дома, на торопливо разбегающихся людей, на заброшенную стройку с тремя оставшимися Посланниками.
– Не ошибись, Илья. – Хайретдинов казался спокойным. – Ты можешь застрелить меня, но выживешь ли сам?
– О чем ты, Визирь?
– Через десять минут здесь будут сотни людей. Территория уже оцеплена.
– Ты лжешь.
– Нет, Илья. Я не переоценивал своих возможностей. Одно дело – прикончить мальчишек и писателя, другое – справиться с тобой и Марией.
– Писатель с ней справился.
Заров почувствовал почти физически, что оба Посланника смотрят на него. Спина взмокла.
– Неужели? – В голосе Визиря появилось любопытство. – Вот уж не ожидал!
– Визирь, пора.
– Подожди! Ты не сможешь уйти без меня!
– Может быть, но выхода нет. Альянсы с тобой невозможны. Ты – Власть. Железные законы и колючая проволока. Приказы и подчинение. Праздничные демонстрации и живые панно на стадионах. Все как один. А я… – Карамазов тихонько засмеялся. – Я – свобода. Хаос. Право каждого на все.
Ярослав пошевелился чуть-чуть, стягивая куртку к груди, обнажая пистолет, заложенный за ремень. Посмотрел на мальчишек.
Они увидели.
Кто же из них – кто?
– Илья, есть один путь к согласию…
– Ты просто тянешь время.
Мальчишки протянули руки синхронно, но один чуть замешкался, заколебался, касаясь оружия, и тогда пистолет взял второй. Вытянул, прижал на мгновение к животу, пальцы скользнули по металлу, отыскивая предохранитель. Потом медленно повернулся.
И застыл.
Карамазов хохотал.
– Шевеления в строю! Визирь, у ребенка больше отваги, чем у тебя! А, Визирь? Тебе не стыдно?
– Ты не сможешь уйти!
Заров подтянул ноги, выпрямился, повернулся. Плевать. Хватит стоять, распятым на бетоне.
Хайретдинов, бледный и взмокший, все же казался торжествующим.
– Ты сдохнешь, Посланник Тьмы! Сдохнешь, нафаршированный свинцом!
– Мария указала мне один путь… хороший путь. – Илья оставался спокойным. – Когда не можешь победить сам, продолжи себя. Продолжи себя в другом.
Он выстрелил – дважды, как бы и не целясь, но Визирь качнулся, недоуменно опустил голову, вглядываясь в пробитое на груди пальто. Медленно поднял руку с зажатым в ней пистолетиком, словно пытаясь заткнуть металлом раны.
– Вот как все просто, Визирь. Стоит появиться человеку, который не верит во Власть, и она кончается.
Хайретдинов осел на колени, потом завалился на бок. Так в дешевых фильмах умирают старые актеры, боящиеся резких падений.
Рашид Хайретдинов, Визирь, Посланник Власти, третий из оставшихся, ушел из жизни.
– И нас осталось двое. – Карамазов отвернулся от Визиря. – Кирилл, ты и впрямь собрался стрелять?
Мальчишка с пистолетом отступил на шаг.
– Я не буду тебе говорить, что это сложно. – Илья все так же стоял, небрежно опустив оружие. – Это не так. Стоит лишь коснуться курка – и пуля уравняет нас. А у тебя достаточно оснований меня ненавидеть.
Он медленно пошел к Кириллу.
– Но все-таки я полагаю, ты не выстрелишь. Кроме простоты и ненависти, нужна еще и свобода.
Илья остановился в полуметре от Кирилла. Вытяни тот руку – он уперся бы пистолетом в убийцу.
– Я убил твою мать, мальчик. Я сломал твою жизнь – навсегда. Лев Толстой не осудил бы тебя за выстрел. Но…
Карамазов протянул руку, перехватил запястье мальчишки, вывернул, заставляя уронить пистолет.
– Но кроме простоты и ненависти, нужна еще и свобода…
Ярослав рванулся. Ему казалось, что это было очень быстро и неожиданно. Он готовился к этому движению уже с минуту.
Карамазов встретил его одним-единственным коротким ударом, и Заров согнулся, вцепившись в живот. Боль оказалась чудовищной, раздирающей все тело, боль от небрежного движения профессионала, которым он не был.
Илья схватил его за волосы, подтягивая к себе. Прошипел:
– Остынь, писака!
Коленом – в пах. Даже не больно – нет больше места для боли. Заров упал, скорчился, увидел, как поднимается пистолет, освещается на миг зрачок дула, и пуля, ударившая в бедро, заставила его вытянуться, скользнуть по липкой, грязной, снежной каше.
– Ну как, удалось отбить пулю? – с любопытством спросил Илья.
– Я… не успел напрячься, – прошептал Заров.
Карамазов уже утратил к нему интерес. Вновь повернулся к Кириллу, растрепал ему волосы.
– Мальчик, ты старался…
Он ударил Кирилла в лицо, и тот вскрикнул, отброшенный к стене. Осел, прижимая ладони к разбитому носу.
– Это за тот пинок у ограды, – сказал Илья. Поддел ногой валяющийся на земле пистолет, тот скользнул, исчезая среди мусора. – Визитер! А ты очень дисциплинированный.