Осенний любовник
Шрифт:
– Хантер так не думает.
– Правда? А почему?
– Потому что Морган следит за ними.
– А если он прозевал? – пожала плечами Пенни.
На миг Элисса прикрыла глаза. Мысль, что, возможно, Билл погубил ее любимый сад, разъедала душу, как кислота.
«Ну кто же еще. Кому нужно наказать меня? Кто уверен, что собаки не залают?»
Ответ мог быть один – Билл. Ответ, с которым Элисса никак не могла согласиться.
– Может, Морган и вправду ошибся? – сказала Элисса.
Но голос звучал неубедительно, было ясно – она так не считает.
– Или собаки не учуяли, – твердо сказала Пенни. – Ветер дул не оттуда, а злодей мог подойти с подветренной стороны.
Элисса промолчала.
– Да, возможно, – настаивала Пенни. – Они просто его не учуяли.
– Виксен учуяла, но не залаяла.
Тыква замерла в руках Пенни, она подняла темно-карие глаза на Элиссу, взгляд был сердитый, обвиняющий.
– Ты думаешь, это Билл!
– Разве я назвала имя Билла?
– А тебе и не надо называть. Он единственный человек, кого знают собаки и кого не было на ранчо этой ночью.
Элисса ничего не ответила.
– Ты не должна! – Пенни повысила голос. – Он не такой подлый. Он не…
Хлопнула дверь на кухне, впуская Хантера и прерывая речь Пенни-защитницы. Хантер тащил джутовые мешки с морковью, луком, картошкой и яблоками.
– О чем спор? – поинтересовался Хантер мягким голосом.
– Элисса намекает, что Билл навредил саду, – сказала Пенни. – Она ошибается. Он добрый и порядочный человек.
Хантер не ответил.
– Да, добрый и порядочный, – не унималась Пенни. На бледном лице ее зажглись красные пятна, как только она поняла, что никто с ней не согласился.
– Я знаю его лучше всех, – сказала Пенни. – Он не мог сделать ничего подобного, поверьте.
– Виски способно изменить человека, – сказал Хантер.
– Нет, – упрямилась Пенни. – Билл не сделает зла, как бы ни напился.
– Не принимай так близко к сердцу, – сказала Элисса. – Сад, конечно, был хороший, но мы и без него не умрем.
Хантер вспомнил слезы в глазах Элиссы, устремленных на сад. Он понимал, сейчас она говорит так, чтобы утешить Пенни.
Сад для нее – источник покоя и удовольствия, единственное место на всей земле.
Мысль, что он не смог защитить это место, злила Хантера.
«Но, – напомнил себе Хантер, – ее кровожадный любовник имеет преимущество, которого нет у меня. Он знает ферму и ее хозяйку намного лучше, чем я».
Пенни посмотрела на Элиссу долгим напряженным взглядом. Потом прикусила нижнюю губу едва не до крови и пошла проверить стеклянные банки на металлической решетке, обдаваемые паром. Песок в маленьких часах уже весь пересыпался.
– Дай-ка я, ты сейчас думаешь о другом и неважно себя чувствуешь, а решетка тяжелая, я не хочу, чтобы ты обожглась, – сказала Элисса.
И прежде чем Пенни успела возразить, Элисса метнулась мимо нее с большими держалками в руках, толстыми и грязными. Они чудно выглядели на фоне светло-лилового шелкового платья.
Хантер быстро оказался за спиной Элиссы и отнял держалки. Запах розмарина ударил в нос.
Фиолетовый шарф из тончайшего шелка на голове Элиссы отгонял серебристо-золотистый оттенок волос. Гладкая алебастровая шея подчеркивалась цветом шарфа, завязанным сзади по-крестьянски.
«Я бы запретил ей носить шелка и атлас на ранчо, – подумал Хантер раздраженно. – Для мужчины это сущий ад».
– Я займусь банками, – сказал Хантер. Элисса оказалась зажата между жаром печи и мощным туловищем Хантера.
– Нет, я могу…
– Не дури, – перебил Хантер. – Куда поставить банки?
– На стол. Спасибо.
Хантер поднял решетки с банками и опустил на длинный поцарапанный деревянный стол. Запотевшее стекло высыхало мгновенно.
Пенни и Элисса быстро заполнили банки зелеными стручками фасоли, добавили соль, воду и завинтили крышки. Обычно Элисса клала лук, чеснок и травы, но в этот раз консервирование происходило необычно.
Сегодня они консервировали все, что могли, не важно, созрели овощи или нет.
Если соль в саду растворится и доберется до корней растений, об урожае можно забыть. Овощи сгниют, если их быстро не собрать и не закатать в банки.
Пока Элисса и Пенни возились с крышками, Хантер удивил обеих, взявшись спокойно чистить самую мелкую картошку. Картошку крупнее – в погреб, вместе с крупным луком, морковью, турнепсом и тому подобным.
Элисса завинтила последнюю крышку и потянулась к еще одной решетке с банками. Но прежде чем она успела оторвать ее на дюйм, руки Хантера обвились вокруг нее и подхватили решетку. Она испуганно вскрикнула, но так тихо, что мог услышать только Хантер.
– Я возьму, – сказал он. – А ты еще подготовь фасоль.
Элисса тоже хотела бы выглядеть обыденно, как Хантер, но голос не слушался. Она чувствовала мужские сильные руки, и ее дыхание сбивалось, а ведь он просто помогал ей.
Потом Элисса обернулась и увидела живые, как ртуть, глаза Хантера, наполненные неистовым желанием. Это было так явно, как и сила его рук, в которые она была заключена, как в клетку.
– Я… Я не могу, – прошептала Элисса.
– Чего не можешь?
– Подготовить зеленую фасоль.
– Почему нет?
– Мы только что разделались с последней.
– А горох? – спросил Хантер. Элисса нервно облизала губы.
Хантер тут же прищурился, увидев язык и жилку, забившуюся на шее.
– Так, может, ты поднырнешь под мою руку и займешься горошком? – предложил Хантер.
– Горошком?
– Ну да, такими маленькими зелененькими штучками. Они сидят близко друг к другу. В маленьких зеленых стручках. Понимаешь?
Понимает ли она? Да Элисса была счастлива, что помнит хотя бы собственное имя. Все, о чем она могла думать, губы Хантера, вкус поцелуя. Сладость его дыхания.