Ошибка Архагора

Железнов Валерий

— Да от меня-то ты что хочешь? — спросил сочувственно старик.

— Научи, батюшка Филоний, меня рисовать так же красиво как и ты, — на одном дыхании выпалила девочка, и замолчала, залившись стыдливым румянцем.

— Вона ты чего захотела! — Полушутя хмыкнул Филоний. — Да видано ли дело, чтобы женщине доверили храмы расписывать или писать святые лики?! Ишь куда замахнулась!

— Я об этом и не мечтаю, — придя в себя, смело заявила она, — хочу просто писать красоту: цветочки, птичек, зверюшек лесных, бабушку Евдоху и тебя батюшка.

— Эк,

она как вспыхнула, во характер-то! А ведь младенец ещё!

— Научи, батюшка Филоний, богом прошу! — бросилась девочка на колени, и схватила для поцелуя сморщенную ладонь мастера, испачканную красками.

— Ну, ну, неча мне руки лобзать, не святой, чай! — Отдёрнул руку старец. Потом погладил её по голове и с жалостью в голосе добавил. — Не могу я взять тебя в ученики, только мужеска рода должны быть ученики этого ремесла. А ты будущая жена, не положено тебе.

— А ты не бери меня в ученики, дозволь только приходить к тебе в мастерскую и помогать тебе делать всякую грязную работу, — с мольбой глядя в глаза художнику, упрашивала Ясна.

— Ну, коли так, приходи. Помогать никому не запрещено. Было бы желание и острый глаз. А теперь беги отсюда хитрая лисичка. После уроков приходи.

Ясна вспорхнула и счастливая бросилась к двери, забыв поблагодарить своего нового наставника. Из-под сбившейся косынки вырвалась на свободу непослушная прядь сверкающих как полуденное Солнце волос. Счастливая она неслась по тёмному коридору, едва касаясь ногами пола. Словно невидимые крылья ангела несли её лёгкое тело. А старый художник улыбнулся вослед, и решил, что возьмёт на душу маленький грех ради спасения божьего дара, не дав ему угаснуть.

Весной, как только вскрылось озеро, учеников распустили на каникулы. Кого-то забирали родители, а Ясну бабушка ждала в деревне. С небольшим заплечным мешочком девочка впрыгнула в лодку. Невелика была её поклажа, но бережно несла она свой мешочек. Драгоценным грузом в нём лежали, заботливо завёрнутые в рогожку, малюсенькие глиняные кувшинчики. Краски! Яркие разноцветные краски! Вот драгоценность, которую она так оберегала. Под присмотром старого мастера приготовила она их из разных минералов и драгоценных камней, а он, вопреки канонам, разрешил взять ей немного с собой.

Многому научилась Ясна у отца Филония, хоть ничему специально он её и не учил. Просто делал всё так, чтобы она могла рассмотреть и понять все его секреты. Иногда как бы разговаривая с собой пояснял свои действия. Все вечера и выходные дни проводила она в его мастерской или рядом с ним на лесах. Безропотно выполняла самую грязную и монотонную работу. Часами растирала в ступе минералы. Вязала кисти, складывая их волосок к волоску. И всё это не зря. С невероятным упорством постигала девочка мужское ремесло. А душа старого художника пела от радости, видя такое рвение и стремительный рост мастерства.

Через пять лет Ясна окончила обучение в монастырской школе. Провожал свою ученицу и отец Филоний. Сильно постарел он за эти годы. Слабыми сухими руками гладил он непослушные сверкающие волосы, прижавшейся к нему, девушки-подростка. Дрожащими высохшими губами поцеловал он её в лоб и промолвил срывающимся голосом:

— Вот и пришла пора прощаться, ангел мой. Я счастлив, что успел перед кончиной передать тебе всё своё умение и все свои секреты. Такого талантливого ученика у меня ещё не было, и я уйду в мир иной с радостью великой, дав развитие такому несравненному дарованию. Жаль только, что некуда тебе будет приложить свой талант. Не позволят тебе писать серьёзные картины. Но ты не бросай это ремесло, оно душу твою ангельскую согреет и кусок хлеба насущного тебе принесёт. Ступай девонька своей дорогой. Прощай.

Вся в слезах покинула Ясна келью старого живописца. Душа её переполнялась благодарностью и разрывалась от горечи расставания с любимым учителем.

Вот и окончено обучение. Ничто теперь не держит её в этой долине. Можно уехать куда-нибудь. Но мудрая бабушка Евдоха охладила пыл юной мечтательницы. Объяснила, что пока нет более спокойного и безопасного места, чем в этом божьем закутке некогда великой державы, а особенно для неё.

— А почему, бабушка, именно для меня?

— А потому, внученька, что не закончила ты ещё своё обучение. Есть ещё наука, которой ты пока не постигла.

— Опять учиться? — капризно надув губы, спросила девушка.

— Есть в тебе ещё один дар, которому раскрыться было рановато до сей поры.

— Какой ещё дар? И батюшка Филоний, и ты всему меня научили. Ничего другого я не хочу.

— Молодая ты ещё и глупенькая. Попробуешь — захочешь. От такого ремесла ещё никто не отказывался.

— Да какому ещё ремеслу ты меня хочешь обучить? — Возбуждённо спросила Ясна.

— В тебе, солнышко, таится сила необычная. Не простое ты дитя, и родилась ты не просто так. Особый жребий тебе выпал. Великая тебе предстоит работа. А для этого нужно учиться.

— Да какая-такая работа великая мне предстоит? Бабушка, не томи душу, не говори загадками.

— Рано тебе ещё узнать тайну твоего рождения, только пятно родимое за твоим левым ушком не простое. Божественное клеймо на тебе лежит в виде красного ангела. Ты уже умеешь разговаривать с птицами и зверьём, знаком тебе язык трав и деревьев, нет для тебя тайны в голосах ветра и воды. А я ещё научу тебя читать мысли людские и предвидеть на много лет вперёд. А дар твой изобразительный тебе в этом только поможет.

Широко открытыми от удивления глазами смотрела Ясна на открывшуюся вновь бабку Евдоху.

— Бабушка, а ты колдунья, да? — спросила шёпотом девушка, немного придя в себя.

— Не колдунья, а ведунья. И зовут меня не Евдоха, а Варвара. От самого зачатия твоего следую я за тобой, и покуда не превзойдёшь ты меня мастерством, не будет мне успокоения ни на этом свете, ни на том.

Долго ещё рассказывала старая ведунья-Варвара о своём ремесле, убеждая растерявшуюся внучку, начать постижение нового знания. И убедила.