Ошибка канцлера
Шрифт:
– Старательная.
– Да чего стараться-то? Для чего прыть такая – и тебе язык русский, и писать учится, и над книжками разными сидит, а то разговоры ученые заводит.
– С кем же?
– Со стариками больше.
– А про что толк?
– По-разному. Одного спросит, что в Париже видал, другого про книжки какие, третьего про университет.
– Тоска какая! Не глядят на нее кавалеры, вот и придумывает, чтоб одной не сидеть. Племянничек небольшой до науки-то охотник.
– Да уж не грешит наш князюшка к ученью охотой, а вот ему бы и не мешало.
– Какое не помешало – крайняя нужда. Только нешто с ним столкуешься. У него на все один ответ – кабы маневры да солдаты. Только что-то полководцем он мне не кажется.
– Ой, уморила, матушка! Как есть наша парочка!
– Да веселья-то мало, Мавра. Не повезло мне с наследниками, так не повезло, что дальше уж некуда. Сейчас горе, а каково с годами-то дело обернется. Веришь, не лежит у меня к ним сердце.
– Да как бы, матушка, ему и лежать. Теперь уж терпеть надо, терпеть – только и делов.
Лондон
Министерство иностранных дел
Правительство вигов
– Приходится признать, милорд, канцлер проявил удивительную жестокость в отношении своих замешанных в лопухинском деле родственников.
– Вы поступили бы иначе, Гарвей, тем более получив столь высокое назначение?
– Но если это объяснимо в отношении, скажем, жены брата, то совершенно непонятно в отношении родной сестры.
– Не будем заниматься истолковыванием поступков лиц, которые представляют для нас интерес только с дипломатической точки зрения. К тому же Бестужев оказался в сложнейшем положении, и выход ему приходилось искать за любую цену. Не думаю, чтобы сестра канцлера в свою очередь пожертвовала собой ради защиты брата. Женщины это делают только в отношении своих мужей.
– И любовников.
– Далеко не уверен. Как бы ни было велико увлечение любовником, он всегда остается явлением временным и не относится к той недвижимой собственности, которой женщины особенно дорожат. Зато муж входит именно в это понятие.
– Тем не менее канцлер, по-видимому, зашел слишком далеко в своих мерах предосторожности, так что удивил даже ближайших членов семьи.
– Что вы имеете в виду?
– В наших руках оказались копии письма, написанного Михаилом Бестужевым по его выезде из России, после освобождения из-под караула. Он просит оказать влияние на младшего брата, так как обращение канцлера с сестрой дает почву для самых неблаговидных толков.
– Влияние на канцлера? Вот это действительно любопытно. Кто же адресат письма Михаила Бестужева?
– Резидент пишет, что ему стоило немалого труда составить характеристику этого человека. Имя Ивана Ивановича Шувалова никому ничего не говорит.
– Придворный? В чинах?
– Ни то и ни другое. Юноша четырнадцати-пятнадцати лет, получивший при вступлении Елизаветы на престол какие-то очень незначительные преимущества.
– Шувалов... Но это же фамилия наиболее ценимых императрицей ее приближенных.
– В том-то и дело, что они не родственники.
– Но даже при дальнем родстве возможны тесные семейные связи.
– Нет-нет, милорд, в данном случае не существует и тени родства.
– Но ведь совершенно очевидно, что опытный дипломат не стал бы обращаться к первому попавшемуся человеку, тем более мальчишке без роду и племени.
– Спора нет, однако резиденту так и не удается разгадать загадки Шувалова.
– Он усматривает здесь какую-то загадку?
– Безусловно. Ему не удалось установить ни происхождения юноши, ни пути, которым он оказался при дворе Анны.
– То есть совсем ребенком?
– Да, еще в детском возрасте. К Ивану Шувалову превосходно относился Бирон, его постоянно замечала сама императрица. Он никогда не нуждался в деньгах, а главное – получил превосходное воспитание. Владеет несколькими языками,
– Далеко не глупый мальчик
– О да, с точки зрения резидента, Шувалов безусловно умен и превосходно разбирается в тонкостях придворной жизни. Но самое любопытное, что Ломоносов послушал совета. Ода была написана, благосклонно принята императрицей, а ее автор получил назначение в Академию наук
– И снова этот Шувалов выступает в роли мецената – очень любопытно. Да, но гораздо важнее было бы знать, вмешался ли он в жизнь канцлера и как Бестужев отнесся к подобному вмешательству.
– Это трудно себе представить, милорд, но разговор юноши с пятидесятилетним канцлером состоялся и возымел действие. Канцлер изменил поведение в отношении своей сестры.
– Послушайте, Грей, я прошу вас немедленно принять это как задание исключительной важности. Необходимо обратить внимание на этого юношу и усиленно собирать о нем все возможные сведения.
– Тотчас же напишу об этом нашему резиденту, милорд.
В глазах Елизаветы Петровны Михайла Земцов обладал еще одним существеннейшим преимуществом: он не пользовался симпатиями Анны Иоанновны. Анне были одинаково враждебны и независимый, деятельный характер архитектора, и его давнишняя тесная связь с Петром. Обломок ненавистного времени! Но обойтись без него оказывается невозможным, разве что раз за разом ущемлять и унижать авторское самолюбие. В этом Анна Иоанновна действительно не знала себе равных. Выстроил Земцов в свое время по заказу Екатерины I в Летнем саду великолепное здание – „залу для торжественных случаев“, где должно было происходить бракосочетание Анны Петровны с герцогом Голштинским. Вскоре после своего прихода к власти Анна Иоанновна отдает распоряжение ненавистную залу снести и на ее месте построить деревянный же Летний дворец. Одна за другой исчезают многочисленные земцовские постройки. А то, что пережило аннинские времена, не избежало подобной участи впоследствии, как церковь Рождества Богородицы на Невском проспекте, уступившая место Казанскому собору. Ото всего богатейшего наследия Земцова сохранилась одна церковь Симеона и Анны в Ленинграде, начатая еще до вступления Анны Иоанновны на престол и сохраненная ею из-за тезоименитой святой, да павильон для ботика Петра I в Петропавловской крепости, представлявший сначала помещение для контрольных снарядов со спиртомерами.
Год от года Земцов все больше вытесняется из рядов архитекторов, превращаясь в администратора и распорядителя работ. В 1738 году он назначается архитектором Вотчинной канцелярии цесаревны Елизаветы: практически фиктивная должность, поскольку никакими возможностями для строительства будущая императрица не располагала. К тому же все ее действия находились под неусыпным контролем самой Анны Иоанновны. В своих собственных, унаследованных от матери „вотчинах“ Елизавета не имела права даже посадить под караул вора-управляющего, раз он, как и большинство прислуги, выполнял обязанности соглядатая и доносчика императрицы. Новое назначение Земцова лишний раз подчеркивало враждебность к нему правящего двора.