Ошибка Купидона
Шрифт:
Хрусталев попытался погладить его по голове, но тут же испуганно отдернул руку. Ребенок широко раскрыл рот и, мне показалось, попытался укусить своего «гостя».
Наблюдать все это было невыносимо. Опустив камеру, я перевела дыхание и только тут заметила, что она до сих пор работает. Нажав на «стоп», я забросила ее в сумку, достала, чтобы немного прийти в себя, из сумки бутылку теплого пива и с отвращением выпила ее за несколько секунд.
Вскоре из дверей детского дома вновь вышла воспитательница или медсестра, бог знает, как они тут называются. Хрусталев, не
Неожиданно мне пришла в голову любопытная затея, и я незамедлительно приступила к ее выполнению.
Подождав для убедительности несколько минут, я позвонила в двери детского дома. На мое счастье, открыла все та же женщина. Торопливо проглотив какой-тот кусок, она молча уставилась на меня.
— От вас только что ушел посетитель, — вежливо напомнила я. — Приходил проведать мальчика…
— Ну? — то ли подтвердила, то ли поинтересовалась причиной моего появления тетка.
— Он купил вам небольшой тортик, но так волновался, что забыл его отдать. И попросил меня…
Я застенчиво улыбнулась и достала из сумки купленный мною на рынке вафельный торт. Сменив гнев на милость, воспитательница без лишних слов протянула руку за тортом.
— Я ничего не перепутала? — не торопясь отдавать ей коробку, уточнила я. — Вы знаете, о ком я говорю?
— Ничего ты не перепутала, — недовольно заворчала она. — Только что ушел красавчик, к Сашке Хрусталеву приходил.
Я постаралась не показать виду, насколько меня поразило совпадение имени и фамилии.
— Ну, тогда все правильно, — облегченно вздохнула я и отдала ей обещанный торт.
— Можно подумать, к нам толпами ходят… — напоследок хмыкнула воспитательница и, не прощаясь, захлопнула за собой дверь.
Глава 7
«Вот оно что… — мысленно ахнула я, когда осталась одна. — Выходит, это его сын. Никогда бы не подумала, что у этого плейбоя такая трагедия за душой. А производит впечатление вполне респектабельного и довольного судьбой человека. Мало того, что в расцвете лет умерла его сестра. Так еще и это…»
Как говорят англичане, у каждого имеется свой скелет в шкафу. Я тоже абсолютно благополучных людей не встречала. Но такой беды не пожелаешь и врагу.
Закурив сигарету, я присела на бревно, чтобы собраться с мыслями. Автобус в Тарасов, насколько мне было известно, отходил только через час, а на стоянке мне делать нечего. Найти машину до Тарасова я здесь не надеялась, поэтому собиралась прийти к автобусу буквально за минуту до отправления.
В тени было не очень жарко, тем более что в деревне тридцать градусов переносятся значительно легче, чем в городе. Свежий ветерок и отсутствие выхлопных газов позволяют забыть здесь об этой проблеме.
«Итак, что мы имеем на сегодняшний день?» — мысленно задала я себе традиционный вопрос. И приготовилась подвести
— Издалека будешь? — ласково спросила она.
— Из Тарасова.
— А чего к нам?
— За компанию. Через час уеду.
— Ну, правильно, чего тебе тут…
Несколько минут мы не говорили ни слова. Потом уже я нарушила тишину:
— А вы здесь давно работаете?
— Третий десяток, однако, пошел, — посчитав в уме, сама удивилась старушка.
— Трудно с больными-то?
— Привыкла, да и желающих у нас работать что-то не видно.
— И много у вас таких, как Саша Хрусталев?
— Ну, этот еще не самый тяжелый, — неожиданно улыбнулась она. — У нас некоторые вообще не встают.
— А сколько ему лет?
— Сашке-то? Дай подумать… Восьмой годок, надо полагать. В девяносто четвертом он к нам попал.
— А выглядит годика на четыре.
— Да он, милая, может, и до старости таким останется.
— Он что-нибудь понимает?
— А как же. Все понимает. Наши знаешь какие умные… Только говорить не могут. А так — все понимают.
Хотелось задать ей еще несколько вопросов, но тут буквально на полуслове старушка задремала, как могут засыпать только старые и очень усталые люди. Я не стала ее будить и отправилась к речке, куда, судя по всему, торопились некрасивые, но здоровые деревенские мальчишки с удочками.
Судьбе было угодно распорядиться таким образом, что в автобусе мы с Хрусталевым оказались на одном сиденье. Просто других свободных мест не было. Но я абсолютно ничем не рисковала, потому что к этому времени он уже был настолько пьян, что плохо понимал, где находится. Где он успел так набраться, я не знала, но вполне понимала его желание забыться.
Грабить пьяных — последнее дело. Но если этот пьяный — твой противник, то ты не должен быть особенно щепетилен в выборе средств. А по нынешнему раскладу Светлана и Хрусталев были моими противниками. В той самой игре, за которую мне платили деньги. И не воспользоваться таким удобным случаем я просто не имела права. Не дожидаться же, когда он протрезвеет, и только после этого обокрасть, но уже с определенным риском и немалыми трудностями. В конце концов, воровать — вообще нехорошо.
В результате, когда я вышла из автобуса, у меня в сумке лежало уже две видеокассеты. Убедившись, что Хрусталев «на автопилоте» вошел в свой трамвай, я оставила его в покое и вернулась домой.
Первым делом я смыла с себя все дорожные запахи, включая хрусталевский. После чего сварила огромную чашку тройного кофе по-турецки, при одном виде которой нормальный турок тут же завопил бы благим матом и принялся отговаривать меня от самоубийства. Но что для турка смерть, для меня — удовольствие. И, ополовинив кофе, я, благоухающая и бодрая, залезла в любимое кресло с ногами, приготовившись посмотреть ворованную кассету.