Ошибка опального генерала
Шрифт:
Меня жестоко оторвали от Ладрейна, освободив от цепей. Скотина Колеб ухватил за грудь и расхохотался. Я забрыкалась в его руках, отбиваясь, но сил на достойное сопротивление не хватало.
До чего же вояку забавляла моя слабость! Нагло лапал, задирал платье, бил по ягодицам и тянул за волосы. В итоге впихнул в палатку и ударом заставил упасть на колени перед самым настоящим пыточным столом. Таких жутких инструментов мне еще не доводилось видеть! Целый набор с запекшейся на стали кровью был аккуратно разложен на серой тряпке, а под столом грязный таз, на дне которого я разглядела кусок чьего-то зуба. Меня замутило от страха, тошнота подкатила к горлу. Я склонилась над тазом и вырвала вязкой желчной водой.
– Завяжи ей руки
Колеб крепко затянул мои запястья веревкой за спиной и пнул напоследок в бок. Только потом оставил меня наедине с заместителем.
– Признаться, ты первая женщина, посетившая мою пыточную комнату, – наклонился он вперед и затарабанил пальцами по столу. – Обычно с симпатичными ингхами у меня до разговоров редко дело доходит. Ты хороша собой и могла бы украсить любой гарем, но выбрала путь в никуда. А жаль, – он сделал вид, что ему действительно неприятно общаться со мной в такой плоскости. Добродетель включил, но я-то чувствовала фальшь кожей. Вряд ли живой выйду из этой мясорубки. Что ж, главное, не закричать. – А еще я люблю слушать слезливые истории пленных. Кого не возьми, тяжелое детство, голод, паршивый отец. А у тебя что?
– А у меня был прекрасный отец, но его убила война. Мать умерла до войны от болезни, а брат пропал без вести. Я попала в плен к ратанам. Ладрейн обещал найти моего брата, если буду подчиняться. Отправил меня на задание, с которым я отлично справилась, – вдруг эта версия придется палачу по душе и он просто отрубит мне голову без пыток?
– Знаешь, в чем моя особенность, Сиора? Я чую ложь, как собака, – рассмеялся Торар и взял в руки загнутый крючком на конце нож. – Даю тебе еще один шанс рассказать о себе правду, – опасно блеснуло острие, а в темных глазах зажглась холодная искра азарта. – И прежде, чем начнешь рассказ, хочу, чтобы ты учитывала тот факт, что весь мой отряд дико желает отыметь тебя во все щели. А сейчас, я единственная преграда между тобой и озабоченными мужиками, – окинул он меня слащавым взглядом.
Сглотнув горькую слюну, я не на шутку испугалась, представив жестокую картину насилия. Не выдержу ни я, ни мой генерал. Совсем уж бесславная смерть получится.
– Я расскажу правду, но хочу знать, что Ладрейн не пострадает.
– Если не соврешь, обещаю, что твоего ратана не тронут, – звучало воодушевляющее, но он и словом не обмолвился о моей судьбе. Ну, хоть что-то. Я кивнула и набрала полную воздуха грудь, чтобы честно поведать историю, которая привела меня в пыточную комнату ветреного лагеря.
Глава 34
СИОРА
Пока я рассказывала ветренику о своем прошлом во всех мельчайших подробностях, он не сводил с меня глаз и почти не моргал. Я не спасовала, ни разу не опустила и не увела взгляд в сторону. Казалось бы, что может быть проще, чем говорить правду? Но пережить все заново даже на словах оказалось тяжелее, чем могла себе представить. Боль, что притупилась со временем, вновь зароилась в душе, щупальцами расползаясь внутри. Тронула сердце, что защемило от горя. Я не стеснялась ни в своих чувствах, ни в поступках, ни тем более в том, о чем умолчала прежде. А когда дошла до событий у водопада, то поняла, что больше не могу говорить. От напряжения горло перехватило, и я замолчала, поджала пересохшие губы, сглотнула горькую слюну и посмотрела в окровавленный таз. Плечи опали, руки за спиной отекли настолько, что перестала их чувствовать. Не осталось сил на борьбу. Я едва держалась на коленях, чудом не повалившись на бок. Что-то звякнуло по столу, но я не отреагировала. Пусть хоть заживо режет, сказать мне больше нечего.
– Это все? – его тихий голос звучал более устрашающе, нежели бы он закричал.
–
– Ты готова ответить за каждое свое слово? – он смотрел на меня сверху вниз, и было сложно понять, что сейчас твориться в голове ветреника. Шею свернет, ударит, запытает до смерти?
– Да, – не узнала собственного голоса. Сердце в страхе застучало по ребрам и казалось, совсем скоро вырвется наружу, переломав мне кости.
– Тальхур тот еще мудак, – расплылся Торор в ироничной улыбке и ухватил меня пальцами за подбородок. – А ты молодец. Смелая маленькая ингха. Избавила наш отряд от ублюдка и расчистила мне путь к командованию отрядом, – я не поверила своим ушам и от шока потеряла дар речи. – Уж не знаю, чем паршивый насильник Ладрейн заслужил твое прощение, но я обещание свое сдержу. Его не тронут. Будет сидеть на цепи, как собака, а когда спесь генеральская собьется, рабом нашим станет, – Рейни – раб! Как же! Я бы рассмеялась коилу в лицо, если бы силы позволяли. – С тобой, Сиора, все намного сложнее, – он вздохнул и лениво поднял меня с колен. Подвел к стулу и усадил. Ноги задрожали, но смена позы позволила немного расслабить мышцы. – Ты совершила непростительное преступление и заслуживаешь казни. Но, поверь, убивать тебя я не хочу. Трогает за душу твой тернистый жизненный путь. Но вряд ли другие коилы разделят со мной эти чувства. Они жаждут крови и должны насладиться твоей агонией сполна, – у меня язык к нёбу прилип, и пот на лбу выступил. Похоже, невыносимых пыток мне не избежать.
– Моя жизнь в твоих руках, Торор, – произнесла на надрыве и заерзала на стуле, стараясь размять перетянутые веревкой руки. Взглянула на пыточный стол и сердце пропустило удар. – Но какой смысл в пытках, если я уже все рассказала?
– О, страж небесный, как же ты права! – он рассмеялся, а я сжалась вся от страха.
Торор подошел ко мне вплотную и наклонился лицом к моему лицу. Заглянул в глаза так глубоко, будто нашел в них ответы на все вопросы. И когда он заговорил, голос его был тих и спокоен, словно он к ребенку малому обращался:
– Им нужно знать, что я тебя пытал, а для этого надо устроить представление, – мягко улыбнулся и добавил: – кричи, Сиора, кричи так, будто я вгоняю в твою плоть раскаленный клинок и медленно его прокручиваю. Вояки должны ржать на весь лагерь, думая, что я от тебя живого места не оставил. Начинай, – подкинул он руку вверх, словно оркестром дирижировать собрался.
Я понимала, что у меня нет выбора и надо выполнять каждый его приказ, но помедлила, на секунду представив, что испытает Ладрейн, когда услышит мои душераздирающие крики. Хоть бы ничего не натворил там и не получил удар мечом в сердце.
– Давай! – вернулся он за стол и снова взмахнул рукой.
– А-а-а! – закричала и тут же закашлялась, а Торор недовольно скривился.
– Громче и жалобнее! Ты сможешь, я знаю, или, – погладил он нож и игриво приподнял бровь, – тебе помочь?
Я закивала, восприняв угрозу серьезно. И страх, что от слов этот гад перейдет к делу, подхлестнул заорать не своим голосом:
– Нет! Пожалуйста! Не надо! Помогите!
От собственного крика у меня зазвенело в ушах, а физиономия коила расплылась в довольной улыбке. Он жестом дал понять, что мне нужно продолжать. И вот я уже совсем вошла в роль, выкрикивала ругательства, вперемешку с мольбами. Целая какофония ужасающих звуков, от которых у меня самой кровь в жилах стыла. Ржание ублюдков, доносящихся в палатку через щели, говорили о том, что я все делаю правильно. Но вскоре охрипла так, что могла только мычать. Горло раздирало от боли, а во рту образовалась целая пустыня. Тогда Торор поднес к моим губам ковш студеной воды, который я осушила в один присест. Отдышаться не успела, как услышала голос Ладрейна. Не смогла разобрать слов, но стало дико за него страшно.