Ошибка предсказателя
Шрифт:
Кадышев не раз за десятилетия работы в прокуратуре видел, как у людей сносит крышу ощущение вседозволенности. Раз пронесло, два пронесло, а там начинает казаться, что всегда будет везти.
Потерял осторожность Осинский.
Патрикеев утверждает – это произошло потому, что Осина уверен: его эксперимент удастся. И ему не придется отвечать перед законом. Ибо уйдет он благодаря пентаграмме Нострадамуса в иное время, где первый президент снова прикроет его.
Нет, этот шанс упускать нельзя.
Так думает беглый олигарх.
Так думает и Генеральный прокурор России. Так думает и вице-президент по правовому блоку.
А что думают президент страны и вице-премьер – этого доподлинно никто в стране не знает.
Может, оно и к лучшему.
Кадышев устало встал, походил вразвалку, по-медвежьи. Выпил медленными глотками, как учила Лада Волкова, стакан воды.
Ну и вторая проблема, от которой не спрячешься. И голову в песок не засунешь.
В начале следующего года ему исполняется 60 лет. И дело не в том, что это предельный для сотрудников прокуратуры возраст. Дело в том, что пышных юбилеев он не любил…
Глава девяносто шестая
Тайна старинного портрета
…Выстрела Геракл не услышал. Просто потому, что его и не было.
Осина стоял с бледным лицом перед левым лифтом, в его ладонях мелко дрожали ручки кожаных кофров.
Фролов держал пистолет наизготовку. Тяжелый вариант «беретты» 1998 года выпуска был в его мощных руках как влитой.
– В чем дело? – нервно дернув головой, спросил Осинский.
– На правом лифте кто-то спускается.
– Ну и что? Ты вполне успеешь пристрелить полковника, и мы взлетим на крышу пентхауза. Вертолет готов.
– Целесообразно остановить погоню, – рассудительно, как робот-терминатор, заметил Костя.
– Ты прав. Можешь заблокировать лифт?
– Я вообще-то по другой части. Лучше прикажите это полковнику.
– Молодец! Просчитал. Он нам еще пригодится. В конце концов никогда не поздно. Полковник, вы помилованы…
– Это на юридическом языке называется отсрочкой наказания.
– А называйте, как хотите. Но вы пойдете с нами.
– Как далеко?
– Вам-то какая разница?
– Прикидываю, стоит ли напрягаться. Если все равно убьете на крыше, так и извилины не буду беспокоить. Сейчас вот выпью еще стаканчик шотландского виски и – стреляй, Константин.
– Ишь, раскомандовался… Решаю здесь я. Тихо. Лифт приближается. Костя!
Геракл не дрогнувшей рукой налил себе в хрустальный стакан на три пальца золотистого виски, выпил одним глотком, заел ломтиком лимона.
– Полковник, остановите лифт!
– Дайте гарантии.
– Будут вам гарантии. Время идет. Остановите!
– Слишком поздно, – отстранил от лифта свободной левой рукой взмокшего от волнения патрона Константин Фролов. – Он уже пришел.
Лифт встал. Что-то в его механизме печально вздохнуло, и дверца медленно поднялась вверх.
Егор налил себе виски еще на два пальца. Заинтересованно, но не более, повернул голову.
Телохранитель олигарха невольно опустил пистолет.
На полу лифта в неестественной позе, какая бывает у человека, которому минуту назад свернули шею, лежал мужчина лет 30—35 в элегантном сером, в черную полоску костюме.
Его ноги, обутые в темно-коричневые мокасины, еще подергивались в предсмертной конвульсии.
– Смерть наступила не более минуты назад, – уверенно констатировал Геракл подходя к лифту.
– Удар по шее был профессиональным, – удовлетворенно заметил Костя.
– Вы его знаете? Раньше видели? – спросил Осинский.
– Нет, – коротко ответил Геракл.
– Думаю, что нет, – уверенно заявил Костя, слегка нагнувшись, чтобы рассмотреть лицо усопшего.
– Это был мой человек, – печально заметил Осинский.
– Примите мои соболезнования, – спокойно сказал Костя. – Надеюсь, не он отвечал за вертолет на крыше.
– Heт. Он отвечал за безопасность этого лифта.
– Но, как минимум, у нас есть в запасе еще один.
– Уже нет. Видите световое табло? Лифт движется. Но там не более двух человек. А нас трое.
– На вашем месте, патрон, полковника я бы не считал, – с сомнением в голосе заметил Костя Фролов. – Думаю, он не рвется в бой.
– А вы – рветесь?
– Я – другое дело. У меня контракт на вашу охрану. У полковника – на преодоление компьютерной зашиты. Мы люди слова. Каждый делает то, на что подрядился.
– Ну, хорошо. Вы, если что, в соответствии с контрактом, стреляйте. А вы, полковник, попытайтесь заблокировать движущийся лифт.
– Могу только разблокировать тот, в котором лежит ваш покойный сотрудник. Видимо, был профессионал. Не сдал вас. Предпочел смерть. Заслуживает приличного погребения, – ворчал Геракл, вытаскивая покойного за ногу из лифтовой камеры. После чего, настроив свой многофункциональный ноутбук, попробовал несколько паролей, вошел в систему и, судя по сигналу на табло, деблокировал линию.
– Добро пожаловать.
Осинский сделал первый нервный шажок, и уже поставил правую ногу на мягкий коврик, покрывавший пол в лифте, как подошел второй лифт, дверца поднялась, и в сейфовую комнату вошли двое.
– Здравствуйте, господа. Вас только и не хватало, – сказал Геракл и, не боясь выстрела в спину, пошел к мини-бару, где его ждал новый стаканчик виски.
Не то чтобы он был уж такой любитель выпивки – просто терпеть не мог бездействовать в сложных обстоятельствах. В этой ситуации он не знал не только что делать, но и что сказать.