Ошибка предсказателя
Шрифт:
Впрочем, кое-кто должен бояться и его, Владимира Михалыча. Вот вопрос: как могло случиться, что он, умевший предусмотреть все, так лопухнулся при идентификации в швейцарских банках? Ведь никакая полиция, никакая прокуратура не может остановить клиента банка, пришедшего за своим сейфовым пеналом. На этом столетия строилась вся система привлечения клиентов. Прокуратура могла перекрыть пути финансовых потоков, но не перекрыть ему доступ к его же сейфу! При наличии самого клиента, его документов, его ключей, пластиковых карт, пароля, кода…
Почему не сработали пальчики? Стерлась дактилоскопическая картинка? Каким образом? Не перчатки ли тому виной, которые ему подарила целительница из Москвы?
Почему была отрицательной проба запаха? Ведь специалисты убеждали, что каждый человек имеет свой специфический запах, который, меняясь под влиянием, скажем, возраста, болезней, приема лекарств, по формуле остается на протяжении жизни одним и тем же. Значит, кто-то скормил ему некий препарат, изменивший формулу? Кто? Лада?
Почему не произошло идентификации по сетчатке глаза? Уж это, как заверяли лучшие эксперты «Бэнк Сюисс» – защита на всю оставшуюся жизнь. Можно потерять зрение, но картинка сетчатки останется прежней. Что случилось? Не внесли ли корректировку в ходе операции? Но каким образом? Королевская офтальмологическая клиника и ее профессора за большие, между прочим, деньги консультировали его по этому вопросу. Зачем была нужна (и нужна ли вообще?) эта операция? Кто уговорил его? Лада Волкова.
Кто рекомендовал эту целительницу? Генерал…
Сведения из Москвы: Генерал жив и дает признательные показания.
Если эта целительница сыграла с ним столь мрачную шутку, она обречена. Если ей была уготована столь важная роль в операции против него, значит, имея ее в руках, можно еще поторговаться. Шанс про запас. Надо думать, исполнительная Погребняк задержала отлет Лады…
Ну и самая неприятная весточка от своего человечка из Отдела работы с иностранцами: в Лондон утром прилетел из Москвы Командир.
Если Патрикеева, Чижевского, Кадышева Осинский побаивался, то Командира он панически боялся.
Как-то этот странный человек со столь необычной судьбой магнетически влиял на трусоватого Осину. Глядя в его змеиные глаза, хотелось разрыдаться и дать признательные показания, словно на допросе у следователя. Но в то же время эти глаза не оставляли никаких иллюзий: этот человек, ухитрившийся во второй половине 90-х годов бежать из тюрьмы особого назначения для приговоренных пожизненно, что была построена на одиноком острове посреди Ладожского озера, способен на все. Недаром про него в 90-е годы была приговорка такая – причем и среди воров, и среди банкиров: кто Командира обидит, до утра не доживет. Какие там черные метки из произведений классика!
С обществом ему не разобраться: не к кому апеллировать. Командир в обществе – и Координатор, и Консерватор, и Третейский судья.
С этими гостями английской столицы не договоришься, от них не откупишься, да и нечем.
Сегодня должна прилететь бригада с Норт-Руне. Завтра в его коллекцию переберется и розовый рубин с аукциона Сотбис.
А всего у него уже 40 сорококаратных розовых рубинов. И красных сорок, для заполнения пентаграммы. Правда, не ясно, в каком порядке нужно размещать на ковше Большой Медведицы исторические рубины и новые, их еще называют, по аналогии с алмазами, «сырыми». Ну да сегодня надо будет над тетрадкой, что привезли ему из Парижа, из квартиры профессора де Шоймера, покумекать. Время есть…
Но вот как раз времени у Владимира Осинского совсем не оставалось.
Глава девяносто четвертая
Загадка древнего портрета
– Могли бы и девушке предложить рюмочку. С утра во рту маковой росинки не было, – держа в левой руке конверт с особо секретным документом СВР, неосторожно в свое время предоставленный на ознакомление Владимиру Осинскому, Дарья Стефановна Погребняк фамильярно присела на подлокотник кресла, в котором так преждевременно расслабился Геракл. Он действительно мог подтвердить, что маковой росинки у Дарьи во рту с утра точно не было. Учитывая сей компрометирующий факт, Геракл спорить не стал, и покорно налил в широкий бокал золотистую жидкость.
– Спасибо, Гера, – нежно проворковала Дарья и обратилась к Князю:
– А вы, полковник, не будете ли столь любезны, не подадите ли сюда вон ту хрустальную ладью, что стоит на постаменте между двумя сейфами.
– Это еще зачем? – лениво спросил Князь, с удовольствием прихлебывая виски. – Уж не собираетесь ли вы в ней искупаться?
– Воды не хватит. Я думаю, ладья предназначена для уничтожения документов.
– Хотите их утопить? – хохотнул Князь.
– Утопить я захочу вас, если вы будете иронизировать над бедной девушкой, оставшейся без попечения старших по званию. Мы сожжем документы на этом серебряном блюде и, согласно инструкции, растворим его в воде. Полагаю, по линии ГРУ у вас такая же инструкция.
Пока Князь ходил за ладьей, Дарья прижала свои пухлые, жаркие губы к уху Геракла и прошептала:
– Звонил Осина. Он намерен уничтожить тебя и Ладу. Ладу сразу.
– Она уже вне его досягаемости. Полагаю, летит над Балтикой. Или, если как я сюда – через Кельн, то над Германией.
– Это хорошо. Как насчет тебя?
– У него слишком сложная система безопасности вкладов. Уверен, он без меня не доберется до своих сокровищ. А главное – до рубинов.
– Рискуешь, полковник. Ведь стоит тебе открыть ему все его хранилища, как он…
– Ну, я ведь и сам не лыком шит.
– Это точно. Могу подтвердить, что не лыком. А потом?
– Потом, забрав рубины в своем лондонском поместье, он полетит в Эдинбург.
– Мы могли бы помешать ему сделать это. Неужели ты думаешь, что вертолетная площадка на крыше осталась без моего внимания?
– Не сомневаюсь в твоей компетентности. Но… Нам важно, чтобы он забрал из хранилищ все рубины.
– Но ты ведь можешь проникнуть в хранилища и без него?
– Да. Но я не знаю, есть ли в его хранилищах система самоуничтожения. То есть сейфы я вскрою. А что дальше? Учитывая его коварство, я бы предположил, что всякий, кто проникнет в его сокровищницу, будет тем или иным способом умерщвлен.
– Риск велик… Подумай.
– В нашем деле это чрезмерная роскошь. Если есть приказ, думать можно лишь в одном направлении – как его выполнить.