Ошибка президента
Шрифт:
– Шумихин Николай Петрович, 1931 года рождения, пенсионер. Проживаю в Екатеринбурге, улица Заводская, 17, квартира 4. Бывший сотрудник Свердловского обкома партии. Приехал, по вызову товарища, то есть тьфу… как говорить-то, Славка, господина, что ли?
– Скажи – Президента России.
– Президента Российской Федерации. Он меня сам вызывал. Только вот с усищами вы, по-моему, маху дали, ребята. Обкомовские работники усов сроду не носили.
Григорий Иванович снова, уже в который раз, ощупал непривычное украшение на своей верхней губе.
– И ладно уж какие-нибудь маленькие, неприметные, –
Слава Грязнов не мог не согласиться, что в дядиных словах есть некоторая доля правды, но усы – это было единственное, что могло быстро изменить слишком приметную внешность Григория Ивановича.
2
Григорий Иванович свыкся с усами скоро. Уже через пару дней Слава застал дядю перед зеркалом – тот с довольным и гордым видом разглаживал усы, стараясь придать им ту форму, которую считал наиболее правильной.
– А что, Славка, – сказал он, заметив племянника, – ничего мне с усами, да? Никогда я их не носил – по уставу в армии не полагается, а теперь вот подумываю, в отставке-то почему бы мне не отрастить усы. Что ты думаешь?
Честно говоря, Слава ничего об этом не думал.
– Хотя как же я с усами буду Президента играть… – думал вслух дядя. – Нет, видимо, не судьба мне…
Он отошел от зеркала и стал надевать пальто.
– Куда вы, дядя Гриша? – спросил Грязнов, который все-таки немного беспокоился за своего эксцентричного дядю – вдруг тому вздумается на Красной площади удивить народ и он отклеит усы…
– Так, пойду прогуляюсь, не люблю я в четырех-то стенах сидеть. Это не по мне.
– Только, дядя Гриша, пожалуйста, без сюрпризов, ладно? – попросил Грязнов.
– Хорошо, – пожал плечами дядюшка. – За кого ты меня принимаешь? Будто я не понимаю, что приехал не просто так на народ глазеть, а по важному государственному делу.
– Да я в этом не сомневался, – ответил Грязнов.
И все же, когда через четыре часа Григорий Иванович еще не появился, Слава стал не на шутку беспокоиться. Он даже принял решение – еще час, и он звонит Романовой с просьбой организовать розыск Грязнова-старшего. В ожидании дяди он вышел на балкон, всматриваясь в арку, ведущую во двор, – не появится ли высокая плотная фигура отставного майора.
Внезапно его внимание привлекла группа стариков, сидевших на лавочках в противоположном конце двора. Славе померещилось что-то знакомое, он вгляделся – так и есть. Старики собрались вокруг Григория Ивановича, который что-то оживленно рассказывал, размахивая в воздухе руками. Слава напряг зрение, пытаясь различить, есть ли на нем усы. Кажется, да. Он тяжело вздохнул и вышел во двор.
Подходя к группе слушателей, Слава пытался определить, что же такое заливает им дядя. Вскоре до него донеслось:
– Осень у нас на Урале вообще холодная, быстро наступает, а седьмого ноября уже снег повалил. А мне, тогда инструктору обкома, распоряжение – чтобы в два дня все машины по области были стянуты…
«Ого, никак Шумихина играет! – поразился Слава. – Какой артист пропал!» – и, подойдя совсем близко, сказал:
– Николай Петрович, а я вас жду.
– Да,
Слава не стал дослушивать историю, а, лишь качая на ходу головой, пошел к подъезду…
3
Пока Григорий Иванович спокойно проживал в гостях у своего племянника, как на зло наступило затишье. Вадим Дроздов не замечал никаких странностей в поведении войск спецохраны, да и полковник Руденко вел себя совершенно обычно, не вызывая больше ни малейших подозрений. У Вадима даже стали возникать безумные мысли – а вдруг он ошибся, вдруг Руденко не имеет к покушению на Президента никакого отношения. Однако он тут же отбросил это нелепое предположение – тогда за покушение ответственен кто-то другой, ведь покушение имело место, и не одно. Скорее всего, рассуждал Дроздов, Руденко, почуяв, что его подозревают, решил на время «лечь на дно». Была и еще одна беспокойная мысль – зачем? Зачем Руденко убирать Президента? Ответа на этот вопрос Дроздов не находил.
Затишье было настолько полным, что казалось зловещим. Дроздову чудилось, что в любой момент может случиться непоправимое. Кажется, никто из его окружения не разделял этих опасений. Сам Президент выглядел спокойным, приняв решение скрыть от общественности информацию о покушениях. Он не предпринял никаких серьезных попыток организовать следствие по этому делу. Это выглядело уже немного неосмотрительно, потому что как частное лицо он мог и не интересоваться вопросом, кто же так настойчиво хочет его убрать, но Яблоков, как глава государства, был просто обязан это сделать.
Впрочем, как подозревал Вадим, Президент мог беседовать на это тему с самим Шиловым. Возможно, они вместе и разработали план, который, естественно, следует держать в секрете, ведь если кто-то из руководства спецохраной оказался впутанным в это дело, значит, нужна сверхосторожность и сверхсекретность. Кто знает, по каким каналам расходится информация.
Внешне же повсюду царило полное довольство и благодушие. Темпы инфляции все замедлялись и, по прогнозам экспертов, к концу декабря обещали стать минимальными за последние три года. Аналитики предвещали стабилизацию рубля и прекращение падения производства. А некоторые, наиболее горячие головы даже прогнозировали начало его роста. Белоруссия и Казахстан все больше созревали для создания единой рублевой зоны, затихла проблема Крыма и Черноморского флота. Президент собирался лететь в Кемерово для встречи с вечно всем недовольными шахтерами Кузбасса.
И все же шестое чувство подсказывало Дроздову, что нужно быть начеку, что вот в такие-то спокойные времена внезапно случается самое непоправимое.
Глава пятая НОВЫЙ ЖИЛЕЦ
1
Сергей Саруханов лежал на нарах и смотрел в стену. Время как будто остановилось. Его охватили отчаяние и полная безысходность, ощущение бессмысленности всего. Он чувствовал себя загнанным в угол, его травили со всех сторон, всюду были враги, и те, реальные, которые хотели расправиться с ним, и слепое правосудие.