Ошибка природы
Шрифт:
Резкий удар в плечо заставил меня вскрикнуть от боли.
— Ослеп, что ли? — услышала я за своей спиной женский голос.
Обернулась я скорее на этот голос, чем на того придурка, который толкнул меня.
В этот миг меня снова толкнули — на этот раз сильнее. Обернувшись, я увидела сузившиеся глаза и черную шапочку, круглую, с ушками.
— Отодвинься, — процедил несчастный обладатель протокольной морды и помчался вслед за тем парнем, который толкнул меня первым.
Тот удалялся с такой быстротой, как будто преследователь представлял для него смертельную угрозу.
Противный тип в шапке развил совершенно потрясающую для своей коренастой фигуры скорость. Я присвистнула.
— Надо же, — пробормотала. — Какая у них интересная жизнь! Сплошные погони и перестрелки…
— Молодцы, — одобрительно высказалась женщина. По тембру голоса я определила, что первую фразу тоже изрекли ее уста.
— Кто? — переспросила я.
— Да «трудовики». Это ж он за наркоманом побег. Сейчас поймает и поучит жизни…
Удовлетворенная женщина пошла дальше, с достоинством неся свое внушительное тело над скользким тротуаром.
— Интересно, — пробормотала я. — Похоже, либо последователей Владика Мещерского развилось неимоверное количество, либо они преследуют меня…
Догнать их уже нет никакой возможности. Разве что на самолете… Самолета у меня не было, а были усталость и два пирожных, обещавших приятный вечер.
Поэтому я решила не встревать в разборки между наркоманами и «трудовиками» и побрела дальше.
Как всегда в начале расследования, меня обуревала хандра. Стоишь перед загадкой, да еще связанной с двумя убийствами, и думаешь: «Да справитесь ли вы, любезнейшая моя, со всей этой трагической галиматьей?»
В принципе, все закономерно. Владик Мещерский свел ценность человеческой жизни до минимума, и его жизнь сама стала стоить недорого… Но все чаще и чаще я начинаю задаваться вопросом: неужели люди не задумываются об этом? Или всерьез уверены в собственной исключительности в глазах господа?
В моей сумке лежал пакет с фотографиями, и я еще сама не знала, почему я пытаюсь найти ответ на проклятущую загадку именно там.
Интуиция? О, как часто спала моя интуиция, как безгрешное дитя, выталкивая меня совершенно на другой берег океана вопросов и зыбких ответов!
Где-то завыла милицейская сирена, словно отвечая моему настроению. Больше всего мне не хотелось сейчас домой. Если бы там была мама, с ее безгрешно-ироничным отношением ко всему на свете, с ее проблемочками, которые она выдвигала передо мной в качестве неоспоримого доказательства, что простая, реальная жизнь довольно суетна, но приятна!
А я открою дверь в темную квартиру, зажгу свет и останусь наедине с уродливой стороной жизни, от которой никто не поможет мне сбежать! Только попугай встретит меня немного сварливым «Паша красивый!».
Воспоминание о попугае заставило меня прибавить шагу. Бедная моя тропическая птица сейчас трагически мерзнет в темной квартире, и ей одиноко. Я опять бросила Пашу на целый день!
— И не думай о двух трупах, — приказала я себе. — На ночь это вредно. Тебе приснятся кошмары, ты заорешь и напугаешь беднягу Пафнутия!
Толкнув дверь, я вошла в подъезд. И сразу же увидала знакомую фигуру, подпирающую стенку. Фигура отделилась от стены почти бесшумной тенью.
Я, подчиняясь первому импульсу, немного подалась назад.
— Саша? — услышала приглушенный голос. — Я жду тебя уже почти час…
— Зачем? — поинтересовалась, рассматривая озабоченное нещадовское лицо. — Мы же договорились на завтра… Пока я ничего не знаю.
— Владика убили, — грустно сказал он. — Не нравится мне все это. Я, Сашка, начал бояться…
Я могла бы ответить ему резко, объяснив, что все происходящее теперь закономерно. Но почему-то осеклась — мне было его жалко. Слишком вдруг стал беззащитен этот «Буффало Билл» с крутым лбом и глубоко посаженными глазами.
— Проходи, — сказала, открывая дверь в свою темную квартиру.
По крайней мере, все-таки не буду одна в этот вечер! Правда, грядущий вечер в обществе Нещадова напоминал мне пародию на «Красавицу и Чудовище», впрочем, чудовище было симпатичнее.
Но не выгонять же замерзшего и испуганного человека, не укрепив его слабую душу поддержкой!
Я щелкнула выключателем. Моя пустынная квартира осветилась холодным светом. Пафнутий тут же выдал свое коронное и ворчливое: «Паша красивый». Почему-то прозвучало это у него как ругательство. Кажется, это произвело впечатление на моего гостя, поскольку он резко остановился и начал испуганно озираться по сторонам.
— Не бойся, — сказала я, стаскивая ботинки. — Это мой попугай. Наследство от несостоявшегося брака с вором в законе… Потом как-нибудь расскажу тебе эту душещипательную историю.
Нещадов мялся на пороге, как ходок к Ленину, сжимая в руках отвратительную черную шапочку.
— А это удобно, что я пришел? — неуверенно спросил он.
— Но ведь уже пришел, — вздохнула я. — Так что решать вопросы этикета уже неуместно. Проходи…
Он обрадовался. И достал из сумки бутылку водки.
— А это еще зачем? — грозно округлила я глаза.
— Э… Надо бы Владика помянуть, — прогундосил он.
— Я твоего Владика не знала, — мотнула я головой. — Но если ты хочешь, чтобы я его помянула, так и быть — разорюсь на свечку в церкви.
— Ладно тебе, Сашка, — улыбнулся он мне. Наверное, эта улыбка шла у него в разряде наиболее обаятельных, но меня не тронула. Скрестив руки на груди, я смотрела на него с безжалостным отрицанием.
— Нещадов, я не пью, — холодно подчеркнула. — Даже в лютые морозы. Так что поминай своего друга один. Тем более что моим другом он не был.