Ошибка просветления
Шрифт:
Так что, очень нужен тебе ответ на этот вопрос? Знаешь, даже те, кто провел свою жизнь, стоя на голове или свисая с деревьев, ни к чему не пришли – вокруг них выросли муравейники, а они ни к чему не пришли. Это не так просто. Когда это произошло со мной, я понял, что весь мой поиск был направлен не туда, и что это не является чемто религиозным, или психологическим, а есть чисто физиологическое функционирование этих чувств на пике их возможностей. Таков был ответ на мой вопрос.
Все вопросы – это вариации одного и того же вопроса; это вовсе не разные вопросы. Насколько ты искренен? Насколько ты серьезен? Насколько сильно ты хочешь ответа на этот вопрос? Вопрос порожден ответами, которые у тебя уже есть. Ты хочешь знать, каково мое состояние, и сделать его частью знания, твоего знания, то есть традиции; но знание должно закончиться. Как тебе понять эту простую вещь? Твое
Если бы книги могли научить чемуто людей, мир был бы раем. В технических делах, да – как починить магнитофон и так далее, но книги на подобные темы не имеют никакой ценности. Не знаю, есть ли какаято ценность в этой беседе или диалоге. Но я хочу разъяснить, что нет никакого движения: ты не уйдешь от того, кто ты есть. Ты не сделал ни единого шага. Тебе не нужно делать никакой шаг.
В: Я убежден, что в наших встречах важны не слова, но чтото за гранью слов.
У. Г.: Я не знаю, и ты не можешь быть уверен: это может быть твоя собственная проекция. Если и есть чтото, оно действует на свой лад. Это сознание, которое функционирует во мне, в тебе, в слизне и в червяке, оно одинаково. Во мне у него нет границ; в тебе есть границы – ты заперт в нем. Возможно, тебя подталкивает это безграничное сознание, не знаю. Но не я; я не имею к этому никакого отношения. Это подобно тому как вода стекается к одному уровню, вот и все – такова ее природа. Это и происходит в тебе: природа пытается разрушить преграду, эту мертвую структуру мысли и опыта, которые не свойственны ей. Она пытается выйти наружу, вырваться. Ты этого не хочешь. Как только ты видишь там трещины, ты находишь какуюнибудь замазку и заклеиваешь их, снова отгораживаясь. Совсем необязательно, чтобы тебя подталкивал какойто самореализовавшийся, Богореализовавшийся или духовный человек; точно так же тебя учит что угодно, как вон тот лист, если только ты позволяешь этому делать то, что оно может. Ты должен позволить это. Мне приходится выразить это таким образом. Хотя «позволить это» может подразумевать, что присутствует некое волевое действие с твоей стороны, но это не то, что я имею в виду.
В: Что такое жизнь?
У. Г.: Ты никогда не узнаешь, что такое жизнь. Никто ничего не может сказать о жизни. Можно давать определения, но эти определения не имеют смысла. Можно теоретизировать о жизни, но это не имеет никакой ценности для тебя – это не может помочь тебе понять что бы то ни было. Так что не задавай вопросов типа: «Что такое жизнь?» На этот вопрос нет ответа, так что этот вопрос не может больше оставаться тут. Ты на самом деле не знаешь, так что вопрос исчезает. Ты не позволяешь этому произойти здесь, потому что думаешь, что должен быть ответ. Если ты не знаешь ответа, ты думаешь, что в этом мире может быть ктото, способный дать ответ на этот вопрос. «Что такое жизнь?» – никто не может дать ответ на этот вопрос – мы действительно не знаем. Так что вопрос не может оставаться тут; понимаешь, вопрос сжигает сам себя. Вопрос порождается мыслью, так что когда он сжигает себя, остается энергия. Происходит сгорание: мысль сжигает себя и дает физическую энергию. Точно так же, когда сжигается вопрос, вместе с ним исчезает и вопрошающий. Вопрос и вопрошающий – это не две разные вещи. Когда вопрос сжигает себя, остается энергия. Об этой энергии ничего нельзя сказать – она уже проявляет себя, выражает себя беспредельно; у нее нет никаких ограничений, никаких границ. Она не твоя, не моя; она принадлежит всем. Ты часть ее. Ты ее выражение. Так же как цветок является выражением жизни, ты тоже выражение жизни. За всем этим стоит жизнь. Что это такое, ты никогда не узнаешь.
Ты не отличаешься от животного – и ты не хочешь признавать этот факт. Единственное различие в том, что ты думаешь. Мышление есть и у животного, но у человека оно стало очень сложным – вот в чем разница. Не говорите мне, что животные не думают; они думают. Но в человеке это превратилось в очень сложную структуру, и проблема в том, как освободиться от этой структуры и использовать ее только как инструмент для функционирования в этом мире – она бесполезна для чегото другого – она обладает только условной ценностью, чтобы сообщать чтото, функционировать в повседневном мире: «Где железнодорожный вокзал? Где можно купить помидоры? Где находится рынок?» – вот и все. Не философские концепции – это совершенно бессмысленно. Желание иметь чтото кроме насущных потребностей – пищи, одежды и крыши над головой – вот где начинается твой самообман, и ему нет конца. Так что все это мышление не имеет никакого смысла; оно только изнашивает тебя.
Мышление необходимо только для того, чтобы общаться с кемто. Зачем мне постоянно общаться с самим собой? Для чего? «Я счастлив», «Я несчастен», «Я страдаю», «Это микрофон», «Это человек», «Он такойто» – видите, зачем мы делаем это? Каждый разговаривает сам с собой – и только когда он начинает разговаривать вслух, вы помещаете его в психушку. (смех)
В: Я думаю, вы намекаете – и я с вами соглашусь, – что это очень утомительное занятие. Оно изнуряет нас, и потому естественно мы ищем методы, как это прекратить.
У. Г.: Это изнашивает тебя, и все методы, которые мы используем, к сожалению, лишь усиливают это. Все техники и системы только подливают масла в огонь. Ты ничего не можешь сделать, чтобы прекратить мышление.
В: Ладно, тогда как вы это сделали?
У. Г.: Твой вопрос – «Как не думать?». Ты знаешь, что подразумевает этот вопрос? Ты хочешь какогото способа, какойто системы, какойто техники – и ты все еще продолжаешь думать.
В: Я не хочу думать. Если этот вопрос неправильный, может быть, вы подскажете вопрос получше.
У. Г.: Я не уверен в том, что ты не хочешь думать. Понимаешь, ты должен дойти до точки, где скажешь себе: «Я сыт этим по горло». Никто не может подтолкнуть тебя к этому.
В: То есть ты либо можешь сделать это либо нет?
У. Г.: Понимаешь, даже тогда ты обнаружишь, что не можешь сделать этого. Видишь ли, мысль есть, когда в ней есть потребность. Когда в ней нет потребности, ты не знаешь, есть она или нет. Меня не заботит, есть она или нет. Но когда появляется необходимость, потребность в ней, она готова вести тебя и помочь тебе общаться с кемто. То, что определяет эту потребность, находится не здесь; оно там, снаружи. Ситуация требует ее использования; она не вызвана «мной» самим.
Все мы говорим о мысли. Можешь ли ты посмотреть на мысль? Нет, есть другая мысль, которая смотрит, – вот в чем хитрость, понимаешь, она делится надвое, иначе ты не можешь смотреть на мысль. Когда одна мысль смотрит на другую, есть не две мысли, а одна. У тебя создается впечатление, что есть две мысли, но на самом деле есть только одно движение. Так что же создает это разделение? Разделение создано мыслью – это начало твоего мышления. Это очень хитрая штука. Это одно движение, а то, что смотрит на называемое тобой «мыслью», есть имеющиеся у тебя определения мысли.
«Что есть мысль?» – задаешь ты себе вопрос. Как ты можешь посмотреть на это? Этот вопрос и есть мысль, понимаешь. «Что есть мысль?» – на это нет ответа; любой ответ, что ты дашь, является лишь определением. Ты можешь сказать: «Мысль – это…» (Я столько всего говорил: «Мысль – это время; мысль – это пространство; мысль – это материя».) «Мысль – то; мысль – сё» – вот и все, что ты можешь сказать, понимаешь.
Но если ты хочешь взглянуть на мысль напрямую и узнать сам, у тебя нет никакой возможности сделать это. Ты никак не можешь узнать сам, что такое мысль, потому что ты не можешь испытать мысль; ты можешь испытать мысль только через знание, которое у тебя есть о мысли. Что происходит, когда ты не принимаешь ответов, данных другими? Чтото должно произойти с этим вопросом «Что такое мысль?». Вопрос сжигает сам себя и вместо него появляется ответ, энергия. Этот вопрос, мысль, есть материя. Когда вопрос сжигает себя, остается энергия, которая есть проявление жизни. Другими словами, «жизнь» и «энергия» – это синонимичные понятия.