Ошибка сыщика Дюпена. Том 1
Шрифт:
Другой свидетель под присягой показал на процессе по делу о наследстве в 1891 году, что Андерсон был связан с расследованием смерти Мэри. Его даже вначале арестовали по подозрению, но позже отпустили из-за отсутствия улик. «Подозрения повредили его репутации, — заявлял этот свидетель, — и серьезно отразились на его политической карьере». По этому поводу припомнили статью в «Геральд», которая в августе 1841 года утверждала, что «Мэри три года назад находилась с Андерсоном в интимной связи». Торговец был вынужден тогда признать этот факт, но утверждал, что, «кроме этого, нет решительно никаких оснований подозревать его в том, что он имел какое-то отношение к убийству». Однако, судя по тому, как он настаивал, чтобы его не впутывали в историю с гибелью девушки, создается
Не обошлось на процессе и без курьезных показаний. Друг Андерсона сенатор Мэттун рассказал, что тот на склоне лет увлекался спиритизмом. Во время сеансов, по его словам, Мэри будто бы часто являлась Андерсону, говорила и даже давала советы, какие капиталовложения делать, а также обсуждала обстоятельства своей смерти и называла убийц.
Однако раскрытию причин гибели молодой табачницы это мало что дало. Безуспешными оказались и попытки отыскать отчеты о следствии по делу Мэри, предпринятые в 1930 году.
Впрочем, так ли уж важно, скажете вы, докопаться сегодня, спустя столько лет, до истины. Ведь правосудию это не поможет. Современники тех событий давно умерли. Тогда отчего же и сейчас нас интересуют подлинные обстоятельства смерти Мэри Роджерс? Почему литературоведы так настойчиво листают старые газетные и книжные страницы, придавая значение каждому слову, так или иначе связанному с ними? Конечно, только потому, что трагическая история нью-йоркской девушки привлекла внимание великого писателя и что волею судьбы она стала, хоть и посмертно, героиней знаменитого рассказа. И мы хотим проникнуть в конце концов не столько в тайну смерти Мэри Роджерс, сколько в тайны творчества Эдгара По. Проследить, если это вообще возможно, насколько действительное переплелось в этом произведении с вымыслом, выявить принципы отбора жизненного материала писателем, лучше постичь волшебную силу его воображения. Того самого воображения, с помощью которого он, перевоплощаясь в своих героев, становился потомком знатных предков, владел сказочными богатствами, жил, вопреки реальной действительности, в роскоши, щеголял в дорогих костюмах, пил редкие вина. Эта же волшебная сила переносила его из затхлого мира современной ему одноэтажной Америки в иные страны, на необитаемые острова, в шумный Париж, где его герой Огюст Дюпен — двойник своего создателя — творил чудеса, разгадывая человеческие характеры и демонстрируя поразительные способности аналитика и психолога.
Именно эти качества американского писателя позволили еще в прошлом столетии братьям Гонкурам прозорливо заметить, что рассказы Эдгара По — это литература двадцатого века, интересующаяся происходящим в голове больше, чем в сердце.
Убийство в Роуд-хилл
Ранним утром, когда чешуйчатая поверхность Сены дышит туманом, на набережных вдоль реки раскладывают свой товар парижские букинисты. Говорят, их зеленые лотки появились в 1609 году на Новом мосту, едва по нему проехали первые экипажи (незадолго до этого, в 1578 году, книжная торговля была разрешена специальным указом). С тех пор не одну сотню лет парижских букинистов на набережных Сены моют дожди, опаляет солнце, пронизывает холодный ветер. Кожа их задубела, время сгорбило, полунищенское существование приучило к лишениям. Безвестными проживали они всю жизнь, бесхитростны были их сердца, писал Анатоль Франс, сам воспитанный на этих набережных, среди книг.
И сегодня, в непогоду и в жару, по утрам раскладывают на лотках свой пыльный товар парижские букинисты — на набережных Малаке и Гранд-Огюстин, у моста Петипон, на набережной Турнель по ту сторону Сены, у моста Искусств…
«Букинистическая» Сена — это огромная публичная библиотека, ее книжные запасы не уступают многим книгохранилищам. Вот почему около лотков всегда толпятся библиофилы в надежде отыскать какую-нибудь редкость.
Любил порыться в книжных развалах и Уилки Коллинз, английский писатель, когда случалось ему бывать в Париже. Прежде
— Вот это находка! — обрадовался Коллинз.
Сочинения Межана, парижского юриста, оказали ему неоценимую услугу. Писатель бережно их хранил среди книг своей библиотеки в лондонской квартире на Олбени-стрит. Особенно дорог был ему четвертый том. «В нем, — говорил писатель, — я нашел самый прекрасный из моих сюжетов». Что имел он в виду?
Если встреча и дружба с Диккенсом помогли ему выбрать жизненный путь и стать писателем, то сочинение Межана подсказало сюжет произведения, которое, собственно, и сделало его имя известным. В четвертом томе «Знаменитых судебных процессов» он прочитал о трагическом случае с маркизой де Дуо.
Началась эта печальная история в 1787 году, когда маркиза овдовела в возрасте сорока шести лет. Путем обмана ее брат присвоил себе значительную часть принадлежащего ей наследства. Тогда маркиза отправилась в Париж искать справедливости. Она остановилась у своих родственников, где ей оказали радушный прием. Однажды ей предложили понюшку нюхательного табака. Ничего не подозревавшая маркиза вдохнула и впала в тяжелый сон. Очнулась она в сумасшедшем доме. Здесь ее называли не иначе, как мадам Бленвиль, и тщательно следили, чтобы она не смогла дать о себе знать на волю. Между тем брат объявил о ее смерти и завладел всем имуществом сестры.
С невероятным трудом маркизе удалось наконец вырваться из заточения. Знакомые признали ее, но не закон, по которому она числилась умершей. В суде, куда она обратилась, ее называли не маркизой де Дуо, а мадам Бленвиль, претендующей на имя и имущество покойной маркизы.
Судебная тяжба тянулась несколько лет, пока несчастная не скончалась, так и не добившись восстановления своих прав.
Подлинное дело маркизы де Дуо разожгло воображение Коллинза. Прекрасный сюжет для романа, подумал он. Писатель привлек и другие факты, развил и усложнил прочитанную историю, обогатил ее новыми деталями.
В 1860 году вышел в свет роман Коллинза «Женщина в белом», который по достоинству оценили Ч. Диккенс, Э. Фицджеральд, Э.-Ч. Бульвер-Литтон и многие другие. В частности, Чарлз Диккенс, отдавая должное повествованию, восторгался даже заголовком, считая его «лучшим из лучших». Много лет спустя, когда уже ни Диккенса, ни Коллинза не было в живых, появились воспоминания, автор которых рассказал, как возникло так понравившееся Диккенсу название. Дело будто бы было так. Однажды поздним вечером Уилки Коллинз возвращался вместе с братом Чарлзом домой. Была прекрасная летняя лунная ночь, и они решили пройтись пешком. Около темного мрачного особняка на Ковер-стрит внезапно раздался крик. И в следующее мгновение они увидели, как из дома выбежала женщина в развевающемся белом платье. Братья поспешили на помощь и отвели женщину к себе, где она, заливаясь слезами, поведала о том, что вот уже много месяцев хозяин особняка насильно держит ее в заточении, часто прибегая к воздействию гипноза.
Коллинз помог несчастной, а ее образ — женщины в белом, возникший перед ним той ночью, подсказал заголовок будущего романа.
Впрочем, у героини Коллинза был еще один прототип. Говорят, что внешностью Анна Катерик— «женщина в белом» напомнила современникам младшую дочь Чарлза Диккенса Кэт, которая вышла замуж за Чарлза Коллинза, брата писателя. Сама же Кэт, прожившая долгий век и оставившая воспоминания, утверждала, что обликом свою героиню Коллинз сделал похожей на его возлюбленную Каролину Грейвс.