Ошибка Выжившего
Шрифт:
— И что было дальше? Как Чарльз попал внутрь? — легко переключил тему на более насущную я.
На секунду мне показалось что-то очень странным, безумно пугающим и отвратительным, однако я легко пустил эти мысли на тормоза.
Уж не мне осуждать ушлого молокососа, здесь скорее вопросы к стиляге. Была бы возможность, сам бы заломал ещё выше цену. Или потребовал огромное количество сладостей, как вариант.
Хотя, если для малышки Мэри, то почему нет? Это же она. Только для неё нужно идти на такие подвиги!
По какой-то причине подавил рвотный позыв. Покосился на молочный
Неважно.
— Сэр, майор даже не открывал комикс, — вступил в разговор другой мужчина. — Он просто в какой-то момент втянул его, когда мы собирались его отправить на сохранение в отдел.
М-да?..
— Возможно, сам артефакт Бездны посчитал Чарльза подходящим носителем, — почесал голову старик. — Должен заметить, на роль детектива чёрно-белого комикса он очень подходит, Феликс.
Злобно захихикал. Нуарный стиляга как никто другой подходил для того, чтобы стать жертвой нуарного комикса.
Резко перестал хихикать, протяжно вздохнув.
Игнорируя взгляды шестерок, одним махом допил молочный шейк. Лениво поднявшись, взял комикс и беззаботно закинул его в свой рюкзак с прикольным кошаком.
Понимая, что меня так просто эти суровые шестёрки не выпустят, покрепче закрепил на плечах рюкзак, не забыв надеть шапочку. Маман очень расстроится, если увидит, что я пришёл домой осенью без шапки. А если простужусь?
— Глупо думать, что вы сможете мне что-то сделать, — оскалился я. — Профессор, увидимся завтра после школы. Том, передавай привет семье. Шеди, вниз.
Гаррик, улыбнувшись, помахал мне рукой, понимая, что спорить бесполезно. Том любезно наградил меня взглядом-обещанием порешить при первой же возможности.
Не успели мужчины опомниться, как моё тело провалилось под мою собственную сгустившуюся тень. Единственное, что они могли сделать — напоследок послушать мой удаляющийся, искажённый миром тени смех.
Вечер прошёл спокойно — никто так и не решился ко мне вломиться в дом. Ближе к ночи, перед сном, я внимательно изучил комикс, прикидывая, что буду делать на следующий день, после чего…
Нет, не лёг спать. Вновь отправился в теневой мир, понимая, что у меня есть ещё неоконченные дела.
Каким-то образом я всё меньше думал про странную ручку, полностью сосредоточившись на новых проблемах.
Пространство тени намного легче поддавалось моим желаниям и образам, чем физический мир. Это мог объяснить даже я, банально поделившись собственными ощущениями: энергетические миры мало того, что сами по себе состояли из чистой энергии, не требуя какого-то масштабного преобразования, так ещё и затоплены океаном они были намного больше. Физический мир мог ещё как-то противостоять погружению, замедлять его, когда с энергетическими мирами ситуация уже складывалась иначе.
Поэтому, на нынешнем уровне развития моего сознания, сформировать одними лишь мыслями и желаниями небольшую уютную комнатку внутри тени, где-то на верхних её уровнях, не опускаясь слишком глубоко, для меня было легко. Главное потом перетерпеть головную боль, но это того стоило. Особенно — с посильной помощью теневого протеже, который собаку съел на этом, пусть от него и остался самый огрызок, который, впрочем, в последнее время стал порядком больше, полноценнее и сильнее.
Поправив фальшивый пиджак,
Фальшивая мебель, словно из прошлого века, украшала пространство. Фальшивые кресла, обитые мягкой кожей темного оттенка, приглашали провести часы в умиротворенной фальшивой роскоши. Золотые элементы фальшивого декора подчеркивали изысканный вкус владельца. То есть, мой вкус. На полу лежал изысканный красный фальшивый ковёр, словно приглашая любых возможных гостей (жертв) по нему пройтись и оценить эстетичеческий вкус владельца.
На полках располагались фальшивые книги и предметы искусства, свидетельствуя о богатстве знаний и тонком вкусе владельца. То есть, меня. На стенах были закреплены абстрактные картины, казавшиеся в этом фальшивом пространстве самыми настоящими и реальными, вселяя в любого смотрящего подсознательную тревогу, но только в том случае, если слишком долго смотреть на них и… скажем так — пытаться понять, что на них было запечатлено. Завершал же уже общую картину небольшой камин, в котором искрился фальшивый, холодный костёр. Даже мой внешний вид был под стать: не просто взрослая форма, но более зрелая, приближающаяся к тридцати-сорока годам, делая из меня фальшивого утонченного богатого владельца. Вся комната буквально дышала атмосферой насквозь фальшивого, нереалистичного, утонченного и вместе с этим противоестественного роскошного тепла и уюта.
Именно этого я и добивался.
— Должен заметить, Мистер Фишер, вы решили подойти к делу очень основательно, — заметил Редди, осматриваясь. — Будто собирались показать это место Мэри! Только, мне кажется, босс, что вам лучше было бы вновь принять вашу детскую фо…
Голова последовавшего за мной в тень Редди взорвалась, расплескавшись по всей фальшивой комнате, впрочем, быстро начав собираться в уже привычного красного уродца.
— Шеди, — ударил фальшивой чёрной тростью я по полу.
Рядом со мной выскочила тень, начав распространять по окружающему пространству помехи, из-за которых фальшивое теневое пространство поплыло и задрожало.
Вновь стукнул тростью.
Чёрный уродец тут же замолчал, опустив теневую голову.
— Ты мне сейчас весь декор испортишь, — проворчал я. — Приглашай нового уродца. Начнём собеседование.
— Не буду врать, босс, — вставил свои очень важные пять копеек Редди, — среди нас вы во всех смыслах самый страшный и противоестественный. Не считая вашего босса, конечно же. По крайней мере, в своей взрослой форме вы выгля…
Тело во всех смыслах клоуна взорвалось, расплескавшись по моему фальшивому ковру.
Нет, рано или поздно я пойму, как Мистер Стивенсон смог одним выстрелом нанести такой вред этой многомерной твари.
Картины на стенах засмеялись.
Шеди подчинился, и буквально меньше, чем через секунду у моих ног уже валялся новый уродец. Во всех смыслах: это был самый настоящий упырь. Пусть тварь и сильно напоминала человека, отличий хватало, начиная от серой кожи, маленьких точек вместо глаз, острого носа, словно клюв у вороны, и большой зубастой пасти. Самой особенной, впрочем, всё ещё была его сила: пространство вокруг существа иногда вспыхивало, будто кто-то делал фотографии. Сама сущность твари будто состояла из собранных вместе вспышек, переливающихся и переплетающихся между собой.