Ошибка. Мозаика судеб
Шрифт:
– Й'ола, я бы хотела разделить твою надежду, - чуть мягче произнесла Эвридис, а молодая женщина вдруг почувствовала неискренность бывшей свекрови. Это её озадачило. Ведь причины этой фальши могли быть весьма разнообразными, и некоторые из них вселяли в неё веру.
– Но десять лет назад я сожгла тело Эйрла собственноручно!
– Чётко, тщательно подбирая слова, продолжила Эвридис.
– А ты при этом присутствовала, и всё видела своими глазами! Не вороши прошлое, Й'ола. Прислушайся к совету своих родителей. Забудь моего сына!
– Нет! И я докажу свою правоту!
– Молодая женщина упрямо поджала губы.
–
– Что?!
– Испуг Эвридис был неподдельным. Она на самом деле боялась, что Й'ола выполнит своё обещание. А этого она не хотела, ни при каких обстоятельствах. Теневиков по Элави не так много, и найти их проблематично, но не невозможно. Если Й'ола задастся целью, то все труды Эвридис пойдут насмарку. И предупредить упрямицу она не может. А ведь осталось ждать немного. Совсем скоро Эйнар войдёт в силу.
– Это запрещено законом!
– У любого закона есть поправка, которая позволяет его обойти, - Й'ола, убедившись, что Эвридис помощи ей оказывать не собирается, но в то же время скрывает что-то важное, решила докопаться до истины. Да, она знала, что поиски теневого оракула могут занять не меньше времени, чем поиски самого Эйрла, и, быть может, не стоит распылять свои силы, но... она, в конце концов, управляет стечением обстоятельств. Уж для себя надо постараться как следует!
***
Привыкнуть к покушениям нельзя, даже если они происходят регулярно, но можно научиться бурно не реагировать на кровь, ранения и смерть, и сразу начинать активно действовать. Лучше это делать не в одиночку. На счастье графа Саубера, в рабочий кабинет пришёл Сигизмунд, камердинер императора, один из немногих, безоговорочно преданных правителю, людей. Вдвоём они организовали охрану и преступников и жертв, не допуская к Плауту и Гадриану никого, кроме лекаря. Стражи, дежурившие у дверей кабинета, пришли в себя самостоятельно и сейчас с усердием отрабатывали свою провинность, охраняя место происшествия, и не позволяя пройти в кабинет императора даже наследнику престола. Впрочем, Ассандр и сам туда не рвался, наблюдая за происходящим через открытую дверь. В кабинете Плаута и без него было достаточно людей, а помочь отцу и брату он ничем не мог. Разве только оградив их от дальнейших неприятностей, ведь, кроме мачехи и дядьки кто-то же ещё вовлечён в заговор. А вот кто именно, кронпринц не знал.
Камердинер, тем временем, следил за приходящей в себя Фарсавией, время от времени, поднося флакон с нюхательной солью ей под нос. Генерал Саарский лежал на полу тихо и неподвижно, но вроде был ещё жив. Правда, присутствующих его состояние заботило меньше всего. Даже меньше, чем здоровье старика, которого как раз осматривал лекарь Шаурман.
– Рана несерьёзная, и я не понимаю, почему он находится в бессознательном состоянии?
– Он в сознании, - огорошил лекаря граф, - просто его сознание находится не здесь.
– Не здесь?
– Шаурман ещё раз оттянул нижнее веко Фанагора, убедился, что он не реагирует на свет, и повернулся к графу.
– А где, по-вашему?
– В переходном мире, если вы понимаете, о чём я говорю.
– С трудом...
– стараясь скрыть своё раздражение от всезнайства советника, выдавил лекарь. Но язвительность так и рвалась наружу, и он не выдержал: - А император и принц тоже находятся там?
– Император - да, - как ни в чём не бывало, отозвался
– А вот насчёт принца Гадриана я сомневаюсь...
– Но ведь его Высочество жив!
– лекарь не оставил попыток уличить Саубера во лжи. Ведь граф врёт, и не краснеет!
– Конечно, жив!
– Гедеон не стал добавлять: 'И будет жить, если поторопится!' Он и так сказал и сделал больше, чем следовало.
На десять минут воцарилось единодушное молчание. Каждый занимался своим делом, и на других внимания не обращал.
– Может, их всё-таки отнести в покои?
– в который раз спросил озадаченный лекарь, но граф отрицательно помотал головой.
– Вы понимаете, что всю ответственность берёте на себя?!
– Понимаю... Но сейчас их трогать ни в коем случае нельзя. Ещё минут тридцать, если я не ошибаюсь.
Сигизмунд повернулся к графу и посмотрел на него с сожалением. Гедеон понял, о чём безмолвно сообщил ему слуга Плаута. Он, без сомнения, доложит императору всё, без утайки. Иначе он не может поступить. И государю станет известно, что его статс-советник владеет магией и знает много чего из тайных учений. Но с этим граф уже смирился. Снявши голову по волосам не плачут.
Он также молча, мимикой ответил камердинеру, что всё в порядке, и в который раз проверил состояние Плаута. Пока никаких изменений не произошло.
Наконец очнулась Фарсавия, и попыталась высказать свои претензии сидевшему против неё Сигизмунду.
– Как ты смеешь, мерзавец?! Убери свои грязные руки от моего лица! Чем это воняет?!
Камердинер невозмутимо закрыл флакон, передал его лекарю и молча поднялся на ноги. Крики вздорной женщины его нисколько не тронули. Последнюю жену императора он не уважал, а в душе - презирал, но раньше своего истинного отношения не демонстрировал. Теперь же Сигизмунд посчитал, что наглая дамочка доигралась и, меньшее, чего заслуживает - это ссылка в какую ни будь дальнюю крепость, или, вообще, к затворницам в обитель.
Наследный принц Ассандр думал то же самое. Мачеха достала его своими полунамёками. Интриганка то заявляла, что сердце её не принадлежит нынешнему императору, но будущему. То начинала жаловаться на скупость и равнодушие мужа, на свой обидный титул минеи - младшей жены, на свое буквально бедственное положение, на одиночество и скуку. И вроде как видела в Ассандре родственную душу. Он слушал этот бред, понимая, куда клонит несостоявшаяся императрица. Даже подыгрывать ей пытался, чтобы вытянуть из неё побольше сведений. Ведь ясно было, что она готовит переворот. Бездарно, самонадеянно и нагло. Вот только дядьку Квинта умудрился проморгать! А ведь это он стоял за спиной Фарсавии, дёргал за верёвочки и отдавал приказы. Он был мозговым центром этого гадюшника!
– Теперь я понял, какому будущему императору отдано твоё сердце, - Ассандр брезгливо ухмыльнулся и смерил поднимающуюся с пола женщину уничижительным взглядом.
– Ты даже не лгала!
– Я никогда не лгала, - Фарсавия лишь мельком взглянула на кронпринца и подошла к раненому Квинту, неподвижно лежащему на паркете. Ткань сюртука на его груди набухла от крови, но чёрный цвет скрывал истинный размер кровавого пятна.
– Он жив?
– Жив, жив...
– отозвался Гедеон, проверяющий в это время состояние Гадриана, - я не целился в жизненно важные органы.