Ошибки богов. Тетралогия
Шрифт:
Очнувшись, я увидел перед собой расширенные глаза эльфийки. Быстро оглядевшись, я увидел, что никто еще не успел ничего понять, значит, я просидел в такой позе всего несколько секунд. Подхватив чудом не опрокинувшуюся кружку, я наклонился к уху вздрогнувшей эльфийки и прошептал:
– Тебя предали. Старший наложил проклятие на кинжал. Ты бы умерла в страшных мучениях сразу после убийства. А теперь пей. Тебе нужны силы. Я попробую подлечить тебя. Большего пока обещать не могу.
В уголках глаз незнакомки появились слезы, но, скрывая их, она опустила голову, принявшись жадно глотать воду. Я же приподнял подол ее оборванной хламиды, дотрагиваясь до ее живота, к которому присохли нечистоты, кровь и мужское семя. Эльфийка вздрогнула и мелко задрожала, почувствовав мое прикосновение.
– Не бойся, – шепнул я ей. – Я маг. Попробую подлечить.
Девушка прикрыла глаза в знак согласия, продолжая тянуть воду, но все равно немножко дрожала. Вытерпеть ей, очевидно, пришлось немало.
– Не стесняйся благодетель! – заржал кто-то из местных за моей спиной. – Девочка ого-го! Я бы сам ее попробовал, если бы мог! Много кто из наших ее окучивал! Всем понравилось!
– Так даже лучше! – прошептал я девушке. – Пусть думают, что я тебя насилую! – А вслух добавил, не оборачиваясь:
– А ты прав! У нее нежная кожа! И мягкая! А какая задница!
Сзади хрипло засмеялось сразу несколько голосов. Я же для верности обошел эльфийку, встав сзади в позу насильника. Приподняв платье, я опустил руку чуть ниже спины и скомандовал – «Исцеление!», стараясь кастовать его постепенно, чтобы свет не выдал моего магического дара.
Словно послушавшись меня, лечение пошло незаметно, почти без вспышек, да и те можно было принять за яркие солнечные лучи. Положение спасало то, что все осужденные стояли ко мне спиной, лицом на площадь, хотя снова почувствовал на себе подозрительный взгляд странного орка, несмотря даже на то, что он был спиной ко мне. Через полминуты свечение погасло окончательно. Тогда я переместился к лицу эльфийки, поразившись увиденному. С лица девушки безостановочно текли слезы, а сама она знаком показала, что хочет что-то сказать.
– Алле-шан, незнакомец! – прошептала девушка. – Алле-шан, Тиниэль, Сотканная из дождя, открыла тебе свое настоящее имя! Теперь ты волен над моим духом. Алле-шан. Назови его, и если это будет в моих силах. Я всегда откликнусь на зов…
Девушка замолчала. Поняв, что она закончила, я собрался было перейти к следующему, как вдруг надо мной раздался дикий рев разъяренного зверя.
– Пацан! Что ты делаешь?! Совсем ум потерял?!
Кто-то с такой силой ударил меня, что я слетел с помоста лицом в грязь. Приподнявшись, хекая от боли в легких и кашляя кровавыми сгустками, я обернулся посмотреть на обидчика, догадываясь, что увижу перед собой. Так и есть. Это была Бесстрашная. Очень злая Бесстрашная. Спрыгнув с помоста, она неторопливо пошла ко мне, покачивая палицей.
– Стоило завершить начатое! – рыкнула она. – Госпожа отлеживается после ночи, и мне никто не помешает прикончить тебя здесь и сейчас! С ней я сама потом разберусь!
Служанки только тихо пищали, не имея сил и смелости помешать ей, Я автоматически поднял руки, понимая, что от удара ее дубиной меня не защитил бы и доспех Думгая. Орчиха, оскалившись, подняла оружие, чтобы размазать меня по грязи, как вдруг сзади кто-то решил вмешаться.
– Остынь, Шайса! – раздался голос, больше похожий на рычание льва. Орчиха замерла, едва услышала его. Повернувшись всем телом, будто заржавевший манекен, она, не веря своим ушам, переспросила:
– Что… Что ты сказал… Отец?!
– Я повторю один раз, Шайса! – прорычал тот же голос. – Оставь хуманса! Или, клянусь Горком и Морком, сломаю эти колодки! Я тебя породил – я тебя и убью! Не заставляй меня нарушать Обет!
На Бесстрашную было больно смотреть. Она мелко затряслась, выронила дубину и рухнула на колени, не обращая внимания, что грязь вокруг помоста смешалась с нечистотами.
– Отец… Отец… – пробормотала она, – но как же… Ведь это всего лишь несчастный хуманс, к тому же потерявший память!
– Это не просто хуманс, даже я чувствую это! – рявкнул голос. – Я, бывший вождь без магии, и то ощущаю силу его Духа! И сострадания у него больше, чем у кого-либо в этом жалком замке!
Кое-как подлечившись, я встал и с недоумением уставился на говорящего. Это был тот самый краснокожий Халк, который смотрел прямо на меня. Отец Бесстрашной?! Бывший вождь?! В колодках?!!
Глава 31 «Отсыпь на забив. – Пятнашка баксов, чувачок! Гони в лапу пятачок!»
– А ты далеко не так-то прост! – кашляя, произнес я. Орк же почему-то нахмурился и снова опустил голову. Через несколько секунд он все же ответил, но слова предназначались не мне:
– Спящий должен проснуться. Если сам не смог, то его нужно растолкать. Шайса!
– Да, отец! – встрепенулась замершая орчиха.
– Отведи его к шаману! – скорее приказала, чем попросила глыба из мускулов. – Спящий должен проснуться!
– Вы обо мне? – сплевывая кровавую слюну, переспросил я. Лечение работало гораздо медленнее, чем обычно. Но, все-таки, лучше, чем совсем ничего. Но Халк больше ничего не сказал. Зато я ощутил на себе тяжелый взгляд Бесстрашной.
– Сейчас ты идешь со мной в замок, – нехотя роняя слова, сказала она, поигрывая дубиной. – Госпожа приказала доставить тебя к ней. А потом я отведу тебя к шаману. Все понятно, пацан?
Я кивнул.
– Что касается вас, – посмотрев в сторону служанок, добавила орчиха, – зайдите к кузнецу за заказом, а заодно проверьте поставки фермеров.
Сгорбившись и тяжело ступая, она молча пошла обратно в замок, не оставляя мне другого выхода, кроме как последовать за ней. Окинув напоследок взором настил с осужденными, я поймал устремленный на меня взгляд эльфийки. Кроме некоей надежды, там был изучающий интерес, словно я был редким мотыльком в недостижимой для нее коллекции. Махнув рукой, я двинулся за Бесстрашной.
И снова повстречались с Эммануэль. На этот раз девица вела себя совершенно иначе. Ступая ровно и высоко держа голову, она преградила Бесстрашной путь, словно имела на это полное и безоговорочное право. Впрочем, орчиха так не думала и попыталась обойти эльфийку, а когда это не вышло, то отодвинуть ее с пути. Но та, даром, что тщедушная на вид, а не подвинулась. Тогда Бесстрашная прибегла к последнему средству:
– Чего надо, блаженная? – угрюмо спросила она спортсменку, причем не предпринимая никаких угрожающих действий. Наверное, Эмма и в самом деле что-то значила для Изольды.