Осип Мандельштам: Жизнь поэта

Лекманов Олег Андершанович

М. Л. Гаспаров, комментируя эти строки, отметил, что «политический термин „ось Берлин – Рим“» прочно вошел в газетный лексикон начиная с 1936 года. [852] Частное дополнение: заглавие «Ось мира» носила статья Анатолия Канторовича, напечатанная в «Известиях» 26 февраля 1937 года. [853]

Не менее важно обратить внимание на то обстоятельство, что тема «ста сорока народов» Советского Союза, совокупно принимающих сталинскую Конституцию, – одна из ключевых для советской прессы этого времени. Так, «конституционный» праздничный номер «Правды» открывался передовицей «Живет и здравствует дружба народов СССР», [854] а далее следовала обширная подборка материалов, помещенная под шапкой: «Народы СССР единодушно одобряют сталинскую Конституцию». [855]

852

Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 92. Работа Гаспарова содержит подробный обзор многочисленных статей, написанных о стихотворении «Когда

б я уголь взял для высшей похвалы…».

853

«…главные усилия германских поджигателей войны направлены к тому, чтобы перегрызть ось мира, соединяющую Лондон и Париж с Москвой» (Канторович А. Ось мира // Известия. 1937. 26 февраля. С. 2). Об «оси» у позднего Мандельштама см. также: Ронен О. Шрам. Вторая книга из города Энн. С. 198.

854

Правда. 1936. 4 декабря. С. 1.

855

Там же. С. 2. Процитируем также широко растиражированную советскими газетами характеристику отца народов, данную Леоном Фейхтвангером, в которой, кстати сказать, содержится важное для стихотворения «Когда б я уголь взял для высшей похвалы…» сопоставление фигур вождя и художника: Сталин это «настоящий представитель 160–миллионного Советского Союза, более достойный, чем мог бы вообразить любой художник» (Выступление Л. Фейхтвангера // Правда. 1937. 13 января. С. 4; см. также: Коммуна. 1937. 14 января. С. 1).

Наверное, не будет натяжкой предположить, что с темой братской дружбы между народами СССР, в очередной раз выдвинувшейся на первые полосы советских газет благодаря принятию союзной Конституции, не в последнюю очередь связано подчеркивание грузинского происхождения Сталина в следующих строках «Оды»:

И я хочу благодарить холмы, Что эту кость и эту кисть развили: Он родился в горах и горечь знал тюрьмы. Хочу назвать его – не Сталин, – Джугашвили! [856]

856

Дополнительно грузинскую тему в эти строки привносит хрестоматийный подтекст: манделынтамовские «холмы», без сомнения, должны были напомнить читателю о пушкинских «холмах Грузии».

Со сходными целями грузинское происхождение вождя обыгрывали многие поэты, обращавшиеся к сталинской теме в дни принятия Конституции, например, Николай Заболоцкий в «Горийской симфонии», напечатанной в «Известиях», [857] а также Георгий Леонидзе в стихотворении, прочитанном им в качестве речи на VIII съезде Советов по—русски и по—грузински:

Колыбель там твоя качалась, Твой букварь лежал в доме том, Там ты выкован крепче стали, Чтобы Сталиным стать потом. [858]

857

Заболоцкий Н.Горийская симфония // Известия. 1936. 4 декабря. С. 2.

858

Известия. 1936. 3 декабря. С. 3. См. также: Правда. 1936. 3 декабря. С. 3.

Газетные репортажи наряду с кинохроникой, портретами, фотографиями и плакатами использовались Мандельштамом при вкраплении в стихотворение «Когда б я уголь взял для высшей похвалы…» черт внешнего облика вождя. В частности, на сталинской «кисти» (ср. у Мандельштама: «Что эту кость и эту кистьразвили») акцентировал читательское внимание, описывая речь отца народов о новой Конституции, Борис Агапов: «Иногда он делал короткое движение кистью руки, как бы говорил: „вот видите, товарищи, вот в чем дело“». [859] Мандельштамовской строке «Лепное, сложное, крутое веко» находится соответствие в газетной заметке Алексея Толстого все о том же выступлении вождя на съезде: «веки внимательных глаз приподняты». [860] Отыскивается у Толстого и параллель к Мандельштамовской строке «Я б поднял брови малый уголок»: «Брови поднялись двумя изломами». [861]

859

Агапов Б. Встреча//Правда. 1936. 1 декабря. С. 3.

860

Толстой А. Сталин на трибуне //Известия. 1936. 26 ноября. С. 4. См. также: Коммуна. 1936. 28 ноября. С. 3.

861

Там же. Ср. также манделынтамовскую строку «Весь – откровенность, весь – признанья медь» со следующим фрагментом из уже цитировавшегося нами «конституционного» стихотворения Сулеймана Стальского: «И с каждой песней о тебе / Всё легче Сулейману петь, / Моложе голос и, как медь, / Звучат слова – в них смысл великий!..» (Правда. 1936. 4 декабря. С. 2).

Конечно, мы не собираемся доказывать, что подсобным материалом для Мандельштамовской «Оды» послужили только те публикации советской печати, где рассказывалось о принятии новой Конституции. Облик Сталина складывался в стихотворении Мандельштама из отобранных и особым образом обработанных штампов эпохи, в том числе из чрезвычайно популярных в то время экфрасисов – словесных описаний портретов и плакатных изображений вождя. Сравним, например, самое начало Мандельштамовского стихотворения:

Когда б я уголь взял для высшей похвалы — Для радости рисунка непреложной,— Я б воздух расчертил на хитрые углы И осторожно и тревожно, —

со следующим микрофрагментом очерка Валентина Катаева 1935 года о строительстве московского метро: «Сталин и Каганович шагали в ногу навстречу нам, над нами, из белого воздуха громадного плаката». [862] Главным же иконографическим источником для Мандельштамовских строк:

Он свесился с трибуны, как с горы, — В бугры голов. Должник сильнее иска, Могучие глаза решительно добры, Густая бровь кому—то светит близко, —

862

Катаев В. Разговор с инженером // Правда. 1935. 27 апреля. С. 5.

скорее всего послужила не фотография Сталина «на трибуне (над съездом Советов, принимающим обнадеживающе—демократическую конституцию)» и не популярная картина А. Герасимова «Ленин на трибуне» (как полагал М. Л. Гаспаров), [863] а групповая фотография «правдинского» корреспондента Н. Кулешова «Товарищ Сталин пожимает руку членам делегации от жен инженерно—технических работников от легкой промышленности, приветствовавшей совещание от жен командиров Рабоче—крестьянской Красной армии». Эта фотография в конце декабря 1936 года обошла все советские газеты. [864]

863

Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 90.

864

См., например: Известия. 1936. 22 декабря. С. 1; Правда. 1936. 22 декабря. С. 1; Коммуна. 1936. 24 декабря. С. 3.

Можно тем не менее констатировать, что одна из настойчиво повторяющихся в стихотворении Мандельштама портретных деталей облика Сталина – его добрая улыбка – окончательно закрепилась в реестре канонических примет советского изображения отца народов именно после его речи на VIII съезде Советов. В этой речи, напомним, прозвучала знаменитая сталинская шутка о буржуазных критиках новой Конституции, немедленно и с умилением подхваченная советскими средствами массовой информации. Приведем здесь лишь небольшую подборку цитат, показывающую, как отлаженно реагировала советская пресса на малейшее изменение выражения сталинского лица, на самое крохотное оживление его речи: «Ну, и смеху же было в зале, когда товарищ Сталин давал этим „критикам“ отповедь. Все смеялись. И товарищ Сталин смеялся». [865] «В черных волосах седина, тень от усов прикрывает улыбающийся рот». [866] «Медленно приближается громадный портрет. Кто не знает этого прекрасного лица? Оно приветливо улыбается знакомой мудрой и доброй улыбкой». [867] Сравним у Мандельштама: «И мужество улыбкою связал», а также: «Он улыбается улыбкою жнеца / Рукопожатий в разговоре».

865

Рассказ депутата съезда А. Осипова // Известия. 1936. 4 декабря. С. 3.

866

Толстой А. Сталин на трибуне //Известия. 1936. 26 ноября. С. 4. См. также фрагмент уже цитировавшегося нами выступления Л. Фейхтвангера: «…при этом он не лишен известного, почти добродушного лукавства» (Правда. 1937. 13 января. С. 4; см. также: Коммуна. 1937. 14 января. С. 1). Подтекст из А. Барбюса в Мандельштамовских строках о сталинской улыбке выявлен в работе: Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 100.

867

Великий день. 90 000 трудящихся на улицах Воронежа // Коммуна. 1936. 8 декабря. С. 1 – описывается демонстрация в честь принятия новой Конституции. См. также большую статью о речи Сталина на VIII съезде Советов: Ясенский Б. Аплодисменты и смех // Известия. 1935. 27 ноября. С. 5.

Это был новый и важный оттенок, с понятным ожиданием уловленный Мандельштамом: развернутое печатью после VIII съезда Советов тиражирование образа шутящего Сталина, улыбающегося Сталина, доброго Сталина внушало робкую надежду на скорое потепление нравов. «Взгляд у него такой милый, приятный – будто каждому хочет руку пожать», – рассказывала своим слушателям делегатка съезда М. Журавлева, [868] и это ее впечатление знаменательно перекликается с процитированными чуть выше строками «Оды».

868

Отчет делегатки Съезда Советов М. А. Журавлевой // Правда. 1936. 10 декабря. С. 2.

Неудивительно, что явныймотив тяжкой вины перед вождем сочетается в стихотворении Мандельштама с тайнойнадеждой на прощение (этот мотив неброско вводится с помощью словечка «еще»):

Пусть недостоин я ещеиметь друзей, Пусть не насыщен я и желчью и слезами… [869]

Надеждами на смягчение курса власти по отношению к художнику были окрашены и речи писателей на VIII съезде Советов. Из выступления А. Толстого: «Ругать нас не плохо, но еще лучше надеяться на нас. Не выдадим!» [870] Из речи В. Ставского: «Писателя у нас любят, и если ругают иной раз, то лишь потому, что желают, чтоб он работал лучше, писал хорошие книги». [871]

869

См. также в стихотворении Мандельштама «Средь народного шума и спеха…» (январь 1937 года), примыкающем к «Оде»: «И к нему – в его сердцевину – / Я без пропуска в Кремль вошел, / Разорвав расстояний холстину, / Головою повинной тяжел…»

870

Коммуна. 1936. 2 декабря. С. 3.

871

Известия. 1936. 17 декабря. С. 3.