Оскал Фортуны, или Урок выживания
Шрифт:
— Если у тебя получится, лесовики сбесятся, — проговорил Бьерн, теребя бороду.
— Но у тебя будет крепость, — возразил тонганин. — А не куча обломков. Пленники помогут взять Хайдаро-сегу, а не отправятся в лесные деревни, корчевать лес.
— Серебро и золото придется отдать лесовикам, — пробурчал Рекс. — Иначе, воины взбунтуются.
— После штурма их будет не так много, — попытался успокоить повелителя советник. — Я знаю командира Нагаси. Шано Цурико не будет спокойно ждать штурма.
— Это твоя битва, Брат Сакуро, — проговорил дариец. — Не проиграй.
— Ты
— Да, мой господин, — соратник поклонился.
Он уже был одет в чистую одежду, и только сырая голова напоминала о кошмарном ночном заплыве.
— Они спокойно говорили при тебе? — продолжал сомневаться командир Нагаси.
— Я был в одежде простолюдина, — повторил он. — Предатель Сакуро и лесной варвар разговаривали на их диком языке. Они не могли знать, что я их понимаю.
Цурико молчал, углубившись в свои мысли. Перед его взором вновь предстали огромные камнеметы. Сотник поморщился.
— После рассвета?
— Да, — мой господин.
— Мы их встретим, — мрачно проговорил Цурико.
За окном башни послышался знакомый свист и крики.
— Пожар!
Осада продолжалась.
Во второй половине ночи обстрел немного ослаб. Скорее всего, у дарийцев вышли из строя два малых камнемета. А использовать большие в темноте они не решились. У защитников Нагаси наступила короткая передышка.
Цурико подозревал, что это очередная уловка коварного врага. Попивая крепчайший чай, он рассуждал, глядя на внимательно слушавших десятников.
— Дикари надеются, что мы расслабимся и будем спать, когда они полезут в пролом. Но воины Хайдаро не доставят им такого удовольствия. Нам нужно продержаться еще пару дней. Сегун уже собрал войска и идет к нам на выручку. Да и сам Сын Неба не потерпит такой наглости от грязных, вонючих дикарей. Еще немного и мы устроим им кровавую баню!
На изможденных лицах соратников засветились робкие улыбки.
— Все войска на защиту пролома. Пусть ждут и помнят свой долг.
Десятники с шумом поднялись из-за стола и один за другим покинули комнату. Командир расстегнул застежки панциря.
— Мы будем готовы.
По-осеннему темная и ветреная ночь подходила к концу. Затянутое плотными облаками небо на востоке посерело. Подгоняемые упрямым ветром мелкие волны бились о стены Нагаси. Их плеск прекрасно маскировал легкий шум весел. Двадцать низких плоскодонных лодок, битком набитых воинами, осторожно приближались к крепости. Это были бывшие соратники Амамото, успевшие за двенадцать лет повоевать и в лесах, и в диких степях. Теперь настало время вернуться на Родину и посадить на трон империи истинного Сына Неба.
Стоявший на носу передней посудины Сакуро пристально вглядывался в терявшую плотность темноту ночи. На черной зубчатой стене мелькнул огонек. Погас, снова мелькнул. Через несколько минут второй огонек зажегся рядом с первым.
— Храни нас, Вечное Небо, — пробормотал Сакуро, надевая шлем украшенный оранжевой летной. — Вперед.
Подгоняемые сильными руками лодки, казалось, летели по черной глади озера. Со стен упали
Через несколько минут сверху упал камешек, и его соратники один за другим быстро полезли наверх.
Лодки затопили, открыв специально проделанные щели. Полсотни отборных бойцов беспрепятственно проникли на территорию сильнейшей крепости сегуната Хайдаро. Прежде чем сойти со стены, один из воинов помахал в воздухе фонарем. С берега озера взвилась вверх одинокая стрела. Поднявшись на сотню локтей, она вспыхнула яркой кометой. В ответ на это еще три стрелы поднялись в воздух у дамбы. Настороженную тишину ночи разорвали дикие крики. Толпы воинов понеслись к пролому, сжигаемые жаждой боя и богатой добычи. Им навстречу слитно ударили стрелы, смертельной косой сметая передние ряды. Но это не остановило лесовиков. Прикрываясь самодельными щитами, размахивая топорами и рогатинами, они стали карабкаться по обломкам стены. На каменном крошеве завязалась кровавая битва, где свирепость и отвага одних столкнулась с лучшим вооружением и спокойной уверенностью профессионалов.
В то время, пока самые бедные и плохо вооруженные воины лесных племен пытались прорваться сквозь ряды соратников Хайдаро, стойко удерживавших верхушку пролома, другие приставляли к стенам грубо сколоченные лестницы и лезли на стены, прикрываясь щитами. Воздух звенел от лязга металла о металл и криков боли и ярости. Со стен Нагаси летели камни, лилась расплавленная смола, но лесовики упорно лезли вперед. Бывшие неравноправные союзники, они с яростью нападали на тонган, словно мстя за всегдашнее пренебрежение к себе со стороны подданных Сына Неба.
На дамбе показались колонны конных дарийцев. Но степняки что-то не спешили принять участие в штурме, словно давая возможность лесовикам первым взять крепость. К полудню им удалось занять лишь участок стены у пролома. Дальнейшее продвижение лесовиков остановила невысокая стена, окружавшая пролом со всех сторон. Укрываясь за баррикадой из бревен, камней и досок, воины Хайдаро отразили приступ измученных штурмом воинов лесных племен. Дарийцы оставались на месте.
Вдруг знамя Хайдаро, гордо развевавшееся на главной башне рухнуло вниз. Те из бойцов, кто это видел, огласили воздух криками. Одни орали от радости, другие от гнева. Ибо вместо него на флагштоке затрепетало оранжевое полотнище. Сейчас же молчаливые колонны дарийцев устремились к крепости. В уставших лесовиках словно проснулись новые силы, а в рядах оборонявшихся раздались панические крики.
— Предательство! Предательство! Спасайся!
Из проулков выбегали тонгойские воины с оранжевыми лентами на шлемах и с яростью набрасывались на соратников Хайдаро. Через несколько минут оборона оказалась сломлена, и вчерашние союзники едва не сцепились друг с другом. Лесовики крушили всё вокруг, не обращая внимания на украшавшие тонган ленты. Те тоже не оставались в долгу и били плохо вооруженных дикарей. Тут то и появились конные сотни дарийцев, ворвавшиеся в крепость через предусмотрительно открытые ворота.