Осколки чести
Шрифт:
– Корабик, – проговорил он негромко, но по-настоящему дружелюбно. Он стоял и ждал, скрестив руки и улыбаясь.
Готтиан стремительно обернулся, одновременно выхватывая из кобуры нейробластер. Через секунду на лице его отразилось изумление.
– Эйрел! Разведгруппа доложила, что тебя убили бетанцы. – И он шагнул, но не вперед, как ожидала Корделия по интонации Форкосигана, а назад. Нейробластер по-прежнему оставался у него в руке, словно он забыл его убрать, но пальцы крепко сжимали рукоятку. У Корделии оборвалось сердце.
У
– Рад видеть, что ты не суеверен, – пошутил он.
– Мне следовало бы знать, что тебя нельзя считать мертвым… до тех пор, пока лично не увижу тебя в могиле с осиновым колом в сердце, – с печальной иронией произнес Готтиан.
– В чем дело, Корабик? – спокойно спросил Форкосиган. – Ты же никогда не был лизоблюдом министерства.
При этих словах Готтиан, уже не таясь, направил на своего капитана нейробластер. Форкосиган стоял, не двигаясь, и смотрел на него.
– Нет, не был, – откровенно ответил Готтиан. – Я понял, что история насчет тебя и бетанцев, которую рассказал мне Рэднов, не похожа на правду, и я намерен был позаботиться о том, чтобы она прошла через совет по расследованию, когда мы вернемся домой. – Он помолчал. – Но тогда я уже был бы командующим. Замещая капитана шесть месяцев, я наверняка получил бы этот пост. Как по-твоему, какие у меня шансы получить командование – в моем-то возрасте? Пять процентов? Два? Ноль?
– Не такие плохие, как ты думаешь, – по-прежнему спокойно ответил Форкосиган. – Планируется кое-что, о чем пока никто не знает. Новые корабли, новые возможности.
– Обычные слухи, – отмахнулся Готтиан.
– Значит, ты не поверил в мою смерть? – продолжал расспрашивать Форкосиган.
– Я был уверен, что ты погиб. И взял на себя командование… Кстати, куда ты дел секретный пакет? Мы всю твою каюту перевернули, но так и не нашли.
Форкосиган сухо улыбнулся и покачал головой:
– Не хочу вводить тебя в соблазн.
– Не важно. – Нейробластер Готтиана не дрожал. – И тут позавчера ко мне явился этот полоумный, Ботари. Он рассказал, что на самом деле произошло возле лагеря бетанцев. Дьявольски меня удивил – я-то думал, он был бы счастлив перерезать тебе глотку. Поэтому мы вернулись сюда – якобы провести планетные маневры. Я не сомневался, что рано или поздно ты объявишься, но ожидал тебя раньше.
– Я задержался. – Форкосиган чуть сдвинулся, уходя с линии огня парализатора Корделии. – Где сейчас Ботари?
– В одиночке.
– Ему это очень вредно, – поморщился Форкосиган. – Насколько я понял, ты не стал оповещать всех о том, что мне удалось спастись?
– Даже Рэднов не знает. Он по-прежнему считает, что Ботари тебя прикончил.
– Доволен, а?
– Как кот на солнышке. Я бы с наслаждением ткнул его мордой в грязь перед комиссией по расследованию, если бы ты оказался столь любезен, чтобы погибнуть во время перехода.
Форкосиган сделал печальную гримасу.
– Похоже, ты так и не решил, чего бы тебе больше всего хотелось. Могу ли я намекнуть, что даже сейчас еще не поздно передумать?
– Ты никогда мне этого не забудешь, – неуверенно возразил Готтиан.
– Будь я помоложе и поглупее – не забыл бы. Но, сказать по правде, мне уже слегка надоело убивать – это никого ничему не учит. – Форкосиган поднял голову и посмотрел прямо в глаза Готтиану. – Если хочешь, я дам тебе слово. Ты знаешь, чего оно стоит.
Нейробластер задрожал – Готтиан явно колебался, не зная, какое решение принять. И тут Корделия заметила, что по его щекам текут слезы. «О живых не плачут, – подумала она, – только о мертвых». Значит, в следующую секунду Готтиан выстрелит.
Она подняла парализатор, тщательно прицелилась и нажала на спусковой крючок. Оружие издало только слабое жужжание, но заряда все-таки хватило на то, чтобы обернувшийся на неожиданный звук Готтиан упал на колени. Форкосиган вырвал у него из руки нейробластер, потом сорвал с пояса кобуру с плазмотроном и резким ударом свалил бывшего друга на землю.
– Будь ты проклят, – прохрипел полупарализованный Готтиан, – неужели тебя так никогда и не перехитрить?
– Будь иначе, меня бы здесь не было, – пожал плечами Форкосиган. Он быстро обыскал Готтиана, конфисковав у него нож и еще кое-какое оружие. – Кто сейчас на постах?
– Сенс – на севере, Куделка – на юге.
Форкосиган снял с Готтиана пояс и связал ему руки за спиной.
– Тебе и правда трудно было принять решение, а? – Он повернулся к Корделии: – Сенс – один из людей Рэднова, Куделка – мой.
– Но ведь это тоже ваш человек, – заметила Корделия, кивнув на связанного. – Похоже, единственное различие между вашими друзьями и врагами – в том, сколько времени они тратят на разговоры, прежде чем выстрелить в вас.
– Да, – согласился Форкосиган, – с этой армией я завоевал бы весь мир, если бы мне хоть раз удалось заставить всех стрелять в одну сторону. Могу ли я одолжить у вас ремень, коммандер Нейсмит?
Он связал Готтиану ноги, вставил в рот кляп и выпрямился, осматриваясь.
– Все критяне – лжецы, – пробормотала Корделия, подходя поближе, а потом громко спросила: – На север или на юг?
– Интересный вопрос. Как бы вы на него ответили?
– Когда-то у меня был учитель, который вот так же отводил мои вопросы. Я считала, что это сократический метод, и страшно им восхищалась. А потом поняла, что он прибегал к нему всякий раз, когда не знал, что ответить.
Корделия вглядывалась в лежащего Готтиана, пытаясь угадать, чем был продиктован его ответ: раскаянием или надеждой завершить неудавшееся покушение. Барраярец глянул на нее с недоумением и враждебностью.