Осколки Мира. Архив первый: антагонист
Шрифт:
***
Вэ Соли вошёл в помещение с «нормальной одеждой», отдалённо напоминающее торговый центр. Очень отдалённо. В основном тем, что ощутимая часть той самой одежды была словно выставлена напоказ, украшая собой ряды безликих манекенов. В остальном же весьма просторное помещение мало чем напоминало привычные для человека рукотворные места. Да и нерукотворные места, подобные этому, увидеть воочию было бы проблематично.
Первое, что бросалось в глаза – освещение. Довольно мягкий свет исходил не из статичных светильников, а из множества горящих угольков, которые роем парили вокруг Вэ Соли, при этом сохраняя некоторую дистанцию и стараясь не мешать его осмотру. Наоборот,
Стены и плавно перетекающий в них потолок были интересны уже только тем, что характерные для большинства архитектурных сооружений правильные прямоугольные или округлые формы начисто отсутствовали, всё пространство было неимоверно искривлено, и, если бы не сравнительная выверенность расстояний, место можно было бы принять за тщательно обустроенный природный объект. Рукотворность подчёркивалась и материалом – изломы ониксовых волнистых узоров на многогранниках каменных плит вовсе не казались случайными, они подбирались с явным усердием. В сочетании с не очень ярким, но очень подвижным освещением, разнообразие тёмных тонов искривлённого пространства создавало атмосферу мрачной таинственности.
Разнообразие – вот как следует охарактеризовать основное содержимое просторной комнаты. Так называемая одежда была частично известна Соли по игре, которую он уже начал воспринимать как своеобразную образовательную систему, кои зачастую несколько отличаются от действительности, но по крайней мере дают ряд общих представлений. Соли уверенно направился к наиболее заинтересовавшей его части помещения, не забывая при этом внимательно осматривать прочие предметы боевой амуниции отдалённо знакомого мира. Юноша окончательно убедился, что вся представленная здесь экипировка предназначалась далеко не для любования цветами.
Несмотря на количество предметов амуниции, хоть и уступающее поражающему воображение множеству орудий из соседнего зала-музея, всё ещё было довольно велико, однако систематизировано до крайности практично. Боевая экипировка для крылатых, многоруких, змееподобных, маленьких, больших, хвостатых, человекоподобных… С первого взгляда легко было определить не только местоположение экипировки для любой из представленных форм жизни, но и отыскать желаемое по чёткой последовательности расположения в соответствии со свойствами.
Вэ Соли начал осматривать группу витрин в антропоморфной зоне. После тщательного изучения своеобразного ассортимента он остановился на, пожалуй, наиболее невзрачном предмете в этой части комнаты. Соли был вполне доволен находкой.
Эгида Милосердного Сна являлась редчайшим артефактом. Материал, необходимый для создания Эгиды, не просто напоминал пепел. Он в действительности был пеплом и добывался при помощи сложного ритуала, в ходе которого, среди прочего, необходимо заживо предать огню несколько представителей различных рас. По иронии, слово «милосердие» в названии артефакта оправдывало себя уже в процессе создания, ведь одно из обязательных условий для проведения ритуала – жертвы должны воспринять жестокую болезненную смерть как нечто менее мучительное и ужасающее, чем продолжение собственной жизни. Одного этого было достаточно, чтобы Эгида Милосердного Сна оказалось большой редкостью с коллекционным статусом.
Однако редкость таких артефактов, как Эгида, обуславливалась не только сложностью в создании, но также и противоречивостью присущих им особенностей. К примеру, одним из неприятных свойств этой созданной из праха накидки было наличие так называемых отголосков душ, остающихся после проведения ритуала. По сути незамысловатая на вид куртка хранила в себе множество воспоминаний и переживаний, причём далеко не радужных.
Вэ Соли знал о столь непритягательной особенности Эгиды, он был осведомлён о том, что освоение одного из сильнейших в своём роде артефактов сопряжено с необходимостью в прямом смысле соприкоснуться с чужим отчаянием. Конечно же, Соли ничего не знал о многих чрезмерно самоуверенных воителях, не устоявших перед искушением овладеть всеми возможностями Эгиды и в скором времени плативших за свою жажду силы рассудком, а то и вовсе жизнью – только единицы могли выдержать боль истерзанных душ. И всё же Соли подозревал нечто подобное, его выбор был вполне осознанным.
Причин, по которым Соли хотел опробовать именно Эгиду Милосердного Сна, было две.
Первой причиной было желание человека увидеть изнутри особенности незнакомого мира, законы которого в корне отличались от привычного представления о реальности. «Что, как не временное слияние с душами тех, для кого окружающая действительность была естественной, даст лучшее представление о новой среде обитания?» – примерно так рассуждал Соли. В следствие своего привычного образа жизни, который мог бы показаться приемлемым разве что самому Соли, он не очень беспокоился ни о потенциальной опасности его затеи, ни о том, что сам он зачастую характеризовал просто как неприятные ощущения, как данность, как ещё один вариант обыденности.
Вторая причина отличалась своеобразной прагматичностью. Вообще-то Соли никогда не был человеком, склонным к проявлению честолюбия, и его вся амбициозность, можно сказать, находилась в пределах его головы, распространяясь исключительно на вещи, которые редко касались кого-либо кроме него самого. Поэтому вопрос целесообразности использования опасного артефакта состоял не в получении пресловутой силы, которая юношу, разумеется, нисколько не интересовала. Вэ Соли всего лишь хотел использовать артефакты, которые могли бы максимально сочетаться с его собственной личностью, будь то образ мышления, привычки, выработанные годами модели поведения и, банально, эстетические представления. Из всего известного Соли многообразия экипировки в этой комнате Эгида Милосердного Сна показалась ему наиболее подходящей.
Надев Эгиду, Соли в полной мере ощутил имевшуюся у него духовную энергию. Для него это было по-настоящему необычное ощущение, сопоставимое со зрением, слухом и прочими способами восприятия. Соли не до конца понимал, что именно он испытывает, и попытался объяснить самому себе происходящее. Вот только осмыслить непривычное чувство оказалось несколько затруднительно. Не проще, чем объяснить слепому от рождения, чем синий отличается от зелёного. Соли решил пока не вдаваться в особенности процесса, постигать который явно следовало при помощи интуиции, и просто наблюдал, как небольшая часть полученной ранее энергии влилась в артефактную одежду, заставив ту ожить.
В тот момент, когда Соли почувствовал отголоски душ в Эгиде, Эгида почувствовала отголосок души в Соли. В тот момент души соприкоснулись. Соли понял, что «прикосновение душ», о котором он некогда слышал – вовсе не лирическое преувеличение, а, наоборот, преуменьшение. Целая палитра эмоций нахлынула на Соли. Бесчисленные формы животного страха, жгучего стыда, бессильной злобы, давящей тоски – способные окунуть в глубокое отчаяние переживания сопровождались отрывочными бессвязными гнетущими образами чьих-то давно прожитых жизней.