Осколки неба, или Подлинная история "Битлз"
Шрифт:
– Я ничего не вижу...
– Это потому что они очень маленькие. Но я-то их вижу. Ты не умеешь становиться маленькой сама, а я умею.
...Утром миссис Чепмен впервые повезла сына к психиатру. Его фантазии перешагнули пределы нормального.
В автобусе он поведал ей:
– Помнишь, я тебе рассказывал, что раньше прятался под кроватью у какого-то злого мальчишки? А теперь я знаю, что это был Джон Леннон. Но теперь я еще знаю, что он совсем не злой, а наоборот, очень хороший...
– Ох, Марк, – с трудом выговорила мать и отвернулась к окну, чтобы спрятать слезы. А потом прошептала
После выступления на нью-йоркском стадионе «Форест Хилл Теннис» «Битлз» ужинали в номере.
– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – радостно сообщил вошедший Брайан. Следом за ним в номере возникли трое. – Разрешите представить мистера Боба Дилана!
Брайан много раз слышал это имя от Джона и Пола и знал, что этот музыкант для них – большой авторитет.
Невысокий лохматый горбоносый тип вышел вперед и церемонно поклонился.
– А это мои приятели, – махнул Боб рукой. – Аранович и Мамодас. Они уверяют, что у них есть еще и имена, но я не верю. Только гляньте: Аранович и Мамодас! По-другому и не назовешь.
Здоровенный Мамодас и тщедушный Аранович смущенно переминались с ноги на ногу. Наступила неловкая тишина. «Битлз» и Дилан не знали, что сказать друг другу.
– Ну вот и познакомились! – нашелся Брайан. – Может, за стол присядете?
– А вот возьмем и присядем! – нашелся Дилан. – Мамодас! Аранович! За стол!
– Что будем пить? – спросил Брайан, когда они уселись.
– Дешевое вино! – заказал Дилан. – Чем дешевле, тем лучше. А Арановичу с Мамодасом еще дешевле.
Джон почувствовал себя уязвленным. Вот это – настоящий рок-музыкант. А они – зажрались.
– Мэл, – позвал Эпштейн. Тот, показав жестом, что уже все понял, отправился на поиски дешевого вина.
– Ну вот, – одиноко прозвучал голос Брайана. – Вот так вот...
– Да... – поддержал разговор Боб.
– Я слышал твои песни, – сказал Джон. – Они мне нравятся.
– А мне твои – не нравятся! – пробурчал Боб, набивая рот кровяным бифштексом и не глядя на него.
– Всем нравятся, а тебе не нравятся! – обиделся Пол.
– Все – дураки, а я – нет, – парировал Боб.
– Ну, а что вам конкретно не нравится, мистер Дилан? – забеспокоился Эпштейн.
– Во-первых – ты. Во-вторых, слова. Кто у вас пишет слова?
– Я... он... – показал Пол на Джона. – Да мы все пишем...
– То-то и видно. Поэзия не делается толпой. Вот, послушайте... – И, проглотив бифштекс, он продекламировал:
«Сколько ты должен пройти дорог,Чтобы хоть чем-то стать?Сколько морей облетит голубок,Прежде чем лечь поспать?Сколько еще, мне ответь, сынок,Будут людей убивать?С запада ветер летит на восток,Чтобы опять смолчать...Море размоет гранитный бок,Долго ль скале стоять?Сколько нужно ушей, чтоб смогТы74
Вольный перевод песни Боба Дилана «Blowin' in the wind» – «Ответит ветер» (англ.)
– Здорово! – признал Джон. – Но ведь это петь-то нельзя.
– Я пою. Это песня, – мрачно сообщил Дилан.
– Я хотел бы научиться так писать, – Джон поскреб затылок.
– Нет ничего проще, – заявил Боб и достал из кармана коробочку.
– Колёса? – догадался Джордж.
– Что вы на это скажете? – Дилан презрительно усмехнулся и посмотрел на своих приятелей. – Чтобы я глотал химию?! Даже Аранович с Мамодасом на такое не способны. Если вы покажете им таблетки, их сразу стошнит. А вам тут еще жить... Нет! У меня все природное, зеленое и благоухающее, произрастающее на теплом лоне Матери-Земли.
– Марихуана, что ли? – спросил Ринго.
– А что же еще? Она – родимая.
– Ну нет, – засомневался Джон. – Мы марихуану не курим.
– Да ты что?! – выпучил глаза Дилан. – А откуда же у вас вот эта песня: «Я лечу, лечу...»
– Нет у нас такой песни, – возразил Джордж.
– Нет, так напишете. Ну что, по косячку? Убьем себя, чтобы родиться заново?
Словечко «убить» на сленге молодых американцев означало, принять дозу наркотика. Кому-то другому Джон, возможно, еще и отказал бы. Но не Бобу Дилану.
– Давай, – согласился он. Не устояли от соблазна и остальные.
Аранович и Мамодас быстро скрутили по сигаретке на каждого и показали, как ими пользоваться.
...Первым засмеялся Ринго.
– Чего ржёшь? – удивился Пол.
– А ты что, не видишь? – промычал тот.
– Чего?
– А вот, – Ринго ткнул в пустоту.
– А-а, – понял Пол и тоже захохотал.
Через минуту смеялись все. Брайан, схватившись руками за стул, кричал:
– Я на потолке! Я могу упасть! Помогите мне спуститься!
Джон пел покатывающемуся со смеху Дилану экспромтом сочиненную песенку про пятерых мертвых старичков с припевом: «Тутовый шелкопряд! Тутовый шелкопряд!..»
Джордж, Аранович и Мамодас ползали по полу между стульев, стреляя друг в друга из воображаемых пушек и атомных подводных лодок.
Пол встал у окна и взором, исполненным озарения, оглядел город.
– Я думаю! Впервые в жизни по-настоящему думаю, – прошептал он. – Мэл! Возьми тетрадь и записывай! Все, что я сейчас скажу, должно на веки остаться в памяти потомков. Я знаю много. Очень много. Почти все. Пиши. – Заложив руки за спину, Пол принялся расхаживать по номеру, диктуя. Мэл бегал за ним и фиксировал буквально каждое слово, так как Пол то и дело отбирал у него тетрадь, перечитывал написанное и бранил за неточности.