Осколки памяти

Вот уже несколько месяцев в городе орудует Душитель, убивающий молодых женщин легкого поведения. Штатный менталист Управления Николь Донн безуспешно пытается нащупать хотя бы тоненькую ниточку, ведущую к преступнику. Из столицы на подмогу направляют специалиста, вот только с его приездом в жизни Николь начинают происходить пугающие перемены. Те, кого она считала друзьями, оказываются способны нанести удар в спину, а жестокий маньяк подбирается все ближе к следующей жертве, которой должна стать сама Николь. А страсть, вспыхнувшая между ней и столичным специалистом,

Утро выдалось преотвратным. Во-первых, ливший всю ночь дождь и не думал униматься, а во-вторых, в городском парке обнаружили очередной женский труп с тряпичной розой во рту. И что самое противное, меня вызвали на место происшествия в то время, когда я еще лениво валялась в кровати и размышляла, чего же хочу на завтрак. В окна монотонно барабанили крупные капли, и мысль о том, что впереди свободный день, согревала не хуже чашечки какао с зефирками.

После того, как верная Агнесс робко приоткрыла дверь и просунула в образовавшуюся щель голову, чтобы сообщить о звонке начальника полиции, ни о каком завтраке не могло быть и речи. Выходной отменялся. Умыться, натянуть на себя форменный костюм, собрать длинные светлые волосы в тугой узел — а там раздастся и тревожный гудок прибывшего за мной мобиля. Впрочем, кое-что я еще могу успеть.

— Кофе, — велела я Агнесс. — Да покрепче.

О сахаре упоминать даже не стала — мои вкусы служанка знала великолепно: одна ложечка, но с верхом. Крохотную чашечку обжигающего напитка осушила в два глотка, набросила плащ и с тоской выглянула в окно. Дождь все так же уныло поливал серый город. И зачем я понадобилась в парке? Все равно следы давно уже смыло, и никакой магический фон считать невозможно, только промокну зря. К калитке медленно и торжественно подкатил длинный черный мобиль, принадлежавший Управлению. Пора.

— К обеду вернусь, — сообщила я Агнесс и распахнула дверь.

Ветер рванул полы плаща, едва не сбросил капюшон с головы. Предупредительный Паркинс вскочил с водительского места и распахнул передо мной дверцу.

— Погода-то, а, мистрис Донн? Того гляди, Митера выйдет из берегов и затопит Нижний город.

— Не выйдет, — отозвалась я просто для того, чтобы поддержать разговор. — Последнее наводнение случилось еще до моего рождения.

— И охота начальству вас в этакий ливень дергать? — не унимался шофер. — Это какая по счету? Четвертая?

— Пятая, — ответила я и прикрыла глаза в надежде немного подремать по дороге. — Пятая, Паркинс.

Он еще что-то ворчал, но я уже впала в полудрему и проснулась только тогда, когда мобиль притормозил. Дождливая погода всегда навевала на меня сонливость, не спасал даже крепкий сладкий кофе. Моя бы воля — не выползла бы из-под одеяла до полудня. И завтракала бы в кровати. Впрочем, сожаления ничего не изменят, так что пора с ними заканчивать.

Злясь на Джейкоба Лоренса, начальника Управления, который никак не смог обойтись без меня, я выбралась из мобиля, накинула капюшон, сунула руки в карманы и быстро зашагала по дорожке туда, где виднелась группа облаченных в темное людей. Паркинс порывался нести надо мной зонт, но я быстро отправила его обратно на водительское место.

— Не сахарная, не растаю. И потом, мне все равно придется тело осматривать, а тебя к трупу не подпустят.

Дождь, казалось, все усиливался, и я низко опустила голову. Под ногами валялась пожухлая листва. Ее убирали дважды в день, утром и вечером, но сегодня оставили нетронутой из-за страшной находки. Пахло сырой землей и затхлостью.

— Донн, — позвал меня Лоренс. — Наконец-то.

Я не стала огрызаться в ответ. Понятно ведь, что и сам начальник с удовольствием провел бы выходной день дома, с женой. Да и никого из троих присутствовавших здесь мужчин утренний вызов явно не радовал. Я пригляделась повнимательнее. Лоренс надвинул на лоб шляпу, скрыв под ней темные с проседью волосы. Во рту — неизменная сигара, сейчас незажженная. Размокнет же под дождем. Но Лоренс утверждал, что сигара его успокаивает. Невысокий, коренастый, с грубыми чертами лицами, начальник управления не обладал даром располагать к себе людей, но подчиненные его уважали за честность и прямоту. И за профессионализм, чего уж скрывать. Сейчас он даже не пытался спрятать свое раздражение из-за найденного ранним дождливым утром трупа.

На корточки возле тела, с расстояния казавшегося грудой пестрого тряпья, присел Джон Гудвин. Темные волосы намокли под дождем, облепили голову подобием шлема, но шляпы Гудвин не признавал. Его я знала хорошо, мы частенько работали в паре, а вот третьего полицейского, молодого рыжего парня, чье веснушчатое лицо отливало сейчас зеленцой, видела впервые.

— Что у нас?

— Как обычно, — не поднимая головы доложил Гудвин. — Женщина, молодая, брюнетка, невысокая, с хорошей фигурой. Задушена шелковым шнуром.

Я подошла еще ближе. Темные мокрые волосы облепили мертвое лицо, искаженное мукой. Застывший взгляд карих глаз устремлен в серое осеннее небо. Во рту алая бесформенная тряпка, бывшая еще вчера искусно сработанной розой. На шею я старалась не смотреть, перевела взгляд ниже. Распахнутый плащ, зеленое платье с низким корсажем на шнуровке. Юбка задралась, обнажив ноги в черных чулках. Туфли, усыпанные искусственными камнями размером с булавочную головку, валялись рядом с телом.

— Певичка из ночного клуба, — пояснил Лоренс. — Берталина Лозье.

— Уже установили личность? — удивилась я. — Так скоро?

— Коул ее знал, — Лоренс кивнул в сторону рыжего. — Захаживал на ее выступления. Не сомневаюсь, что в действительности девицу звали именем попроще. Молли или Джоан, например. Да и фамилию она себе, скорее всего, придумала. Но выяснить подлинные данные труда не составит, раз уж нам известно, в каком заведении она подвизалась.

Я присела рядом с Гудвином, закрыла глаза, провела ладонью над лицом покойной. Ничего. Только мертвенный холод, от которого немеет рука и сводит судорогой пальцы.

— Ну, Донн? — поторопил меня начальник.

— Что "ну"? Никаких следов. Оно и не удивительно: дождь лил всю ночь. И чего ее понесло в парк в такую погоду?

— Может, домой шла, — запинаясь, предположил Коул. — "Пляшущий фламинго" — это тот клуб, где она работала — недалеко отсюда.

Я едва слышно хмыкнула. Фламинго, значит, пляшущий. Однако у хозяина ночного заведения буйная фантазия.

— Вот и пойдешь в этот "Фламинго", — распорядился Лоренс. — Порасспрашиваешь, может, кто видел, когда и с кем она ушла. Совсем ничего, Донн?