Осколки Северного Счастья. Том 2
Шрифт:
— И как я могу тебе морально компенсировать все эти неприятности? — задорно спросил он.
— Сказать всем, что мы заняты и остаться со мной в постели. Еду пусть телепортируют через дверь. До завтрашнего дня никому не откроем, — я водила пальцем по его ключице.
— У меня должно быть совещание, — не очень убедительно вздохнул он.
— Мы тоже можем устроить совещание, — продолжила я, почувствовав слабину. — Например, посовещаемся на предмет любимых поз. Или вот важный вопрос: я пока не могу точно сказать,
— Наверняка крайне срочного характера, — скроил серьёзную физиономию он.
— Наисрочнейшего! По половинкам попы тоже никакой ясности. Необходимо выяснить, экспериментально установить, провести сравнительный анализ.
— Карина, ты меня убедила, — важно кивнул он, — не могу же я заниматься банальной политикой, когда тут стоят такие важные вопросы.
— Никак не можешь. Здесь важно правильно расставить приоритеты, — с готовностью кивнула я. — Половинки попы или судьбы мира. Выбор очевиден.
— Хорошо, радость моя. Только тут нам покоя не дадут. Одевайся. А я пока предупрежу отца, что у меня возникли дела, не терпящие отлагательств.
В предвкушении какой-то проделки я быстро натянула на себя первые попавшиеся вещи и была готова спустя две минуты.
Ирт сначала перенёс нас в какую-то таверну, где взял целую корзину еды, а затем — в нашу сторожку.
Весь следующий день был просто волшебным. Без преувеличения самым счастливым днём в моей жизни. Мы ели, говорили, занимались любовью, изучали друг друга и становились близки до той одуряющей степени, когда от невыразимого счастья сбивается дыхание и хочется кричать от восторга.
— Я не напугал тебя вчера? — спросил Ирт, когда мы лежали на постели и наблюдали за тем, как в охотничьем домике медленно темнеет вслед за наступающим снаружи вечером.
— Нет. Я не знала, что ты можешь быть настолько жёстким, это правда. Но ты меня не испугал. Наверное, у меня плохо с моральными принципами или даже с головой, но я скорее прощу тебе массовое убийство врагов, чем небрежение ко мне. Так что не забудь подготовить подарок к нашей следующей годовщине.
— Годовщина? Что это такое?
— Это как день рождения, только для нашей семьи.
— День рождения? — заинтересованно приподнялся на локте Ирт.
— Ну да. Это такой день раз в году, когда кто-то родился. И ему дарят подарки.
— Зачем? — удивился муж.
— Чтобы сделать приятное. Вот ты какого числа родился?
— Понятия не имею, надо маму спросить. Я знаю только год.
Я уставилась на него с изумлением.
— То есть у вас что, ни торта, ни подарков, ни свечей?
— Нет, а зачем?
— Чтобы отпраздновать!
— Да что там праздновать. Разве это моя заслуга, что я родился? По уму скорее маму надо поздравлять и дарить ей подарки. Это она родила, —
— Странный у вас мир!
— Это у вас странный! Брать и поздравлять человека с тем, в чём совершенно нет его заслуги. Как по мне, так глупость несусветная. Да ещё и каждый год. Раз уж хочется, можно один раз собраться, поздравить хорошенько, чтобы все запомнили, и всё. Смысл делать это раз в год, неужели других дел нет? — продолжил изумляться он.
— Подожди, как же праздники у вас? Например, вот ты закончишь объединять Север, праздник будет? — спросила я.
— Конечно, будет гуляние до небес, — кивнул муж.
— А на следующий год?
— В смысле на следующий год? Я же на следующий год Север не объединю. Нечего праздновать, — резонно ответил муж.
— А вот и нет! Можно праздновать то, что ты объединил кланы на целый год. А потом на два, три, четыре и так далее. Понимаешь, это важно, чтобы все помнили. Это традиция и праздник, который будет объединять все кланы. Чтобы любой человек, где бы он не был на Севере в этот день года знал, что столько-то лет назад ты объединил страну, и Единый Север просуществовал столько лет, — попыталась объяснить я.
— То есть вы поэтому празднуете? Радуетесь, что человек целый год не умер? — сделал удивительные выводы он.
— Мы радуемся, что он родился в первую очередь. Вот, например, ты. Я очень рада, что ты родился. Потому что я тебя очень люблю, — нежно сказала я.
— Да, я знаю. Ты говорила, — серьёзно кивнул он.
Больше ничего не сказал. Пауза затягивалась.
— Ирт? А ты меня любишь? — пришлось подсказывать мне.
— Кари, я же тебе уже говорил, — невозмутимо ответил он, — если что-то изменится, то я сообщу.
— Нет, мой герой, так дело не пойдёт, — со смехом сказала я. — Про это нужно говорить намного чаще, чем один раз за всю жизнь.
— А смысл? Ничего же не изменилось, ты и так знаешь, что я тебя люблю, — возразил он.
— Нет, мне хочется это слышать гораздо чаще, — улыбнулась я. — Вот примерно также часто, как тебе хочется заниматься со мной любовью.
— Что, каждый день? — изумился он.
— Именно.
Он задумался.
— Можно тебе ложку сделать с надписью, чтобы ты утром ела и вспоминала, что я тебя люблю.
— А если разлюбишь, то отберёшь её? — хихикнула я.
— Ну да. И сожгу.
— Нет уж, придётся тебе это мне лично говорить. Можно не каждый день, но как минимум тогда, когда ты это чувствуешь, — предложила я.
— Так я всё время это чувствую, не могу же я постоянно об этом говорить! — возмутился он.
— Хорошо. Тогда каждый раз после близости. Как вариант.
— Но это же может быть больше, чем один раз в день, — прикинул он.
— Ах так? Значит будешь со мной торговаться? Тогда два раза в день обязательно.