Осколки
Шрифт:
========== Глава 1. ==========
Назир аль Хайяти
Солнце почти село, алое марево дрожало у самого горизонта, окутывая холмы. Назир смотрел на тонкий красный полукруг, и лишь только тот скрылся, он завел мотоцикл и рванул к одиноко стоящему на отшибе дому. Глубоко внутри ширилась черной дырой болезненная пустота. Приказы не принято обсуждать, тем более приказы такого человека, как Хасан Балам. Но перед глазами у Назира снова вставали фотографии с места последнего взрыва, где сработало устройство, пронесенное
Дом должен был пустовать, однако Назир заметил неяркий свет в одном из окон. Неверный и тусклый, мерцающий — свечи или керосиновой лампы. Палестинец прикрыл глаза, подавляя знакомое чувство протеста, не оставлявшее его с тех пор, как он поступил под начало Балама. С трудом успокоившись, он завел мотоцикл в нижнее полуразрушенное помещение и надежно спрятал его среди ящиков и покрышек. Сверху не доносилось ни звука. Назир поднялся по шаткой деревянной лестнице, осторожно ставя ноги на скрипучие ступени.
Из-за приоткрытой двери в ноздри ударил запах боли, крови и женских духов. Ошеломленный этой странной смесью, палестинец толкнул дверь и вскинул пистолет. Ему хватило мгновения, чтобы оценить обстановку и понять, что хрупкая светловолосая женщина, забившаяся в угол, опасности для него не представляет. Огромные синие глаза на нежном лице, тонкие пальцы левой руки прижаты ко рту.
— Не бойтесь, я вам не враг, — сказал он, входя в комнату и притворяя за собой дверь.
Она еще сильнее вжалась в стену, мелко дрожа. Теперь он заметил, что под носом и на левой скуле женщины подсохшая кровь и что она старается оберегать правую руку. Припухший локоть, неестественная поза… Назир покачал головой, сунул пистолет за пояс джинсов и медленно, шаг за шагом, приблизился.
— Не волнуйтесь, меня зовут… Джек, — он старался говорить спокойно, ровно.
— Не бей меня, — попросила она очень тихо, — делай что хочешь, только не бей. Пожалуйста.
— Я никогда не бью женщин, — он опытным взглядом осмотрел ее руку. Не зря много лет проработал в больнице. — Можешь пошевелить пальцами?
Она осторожно шевельнула и сморщилась. Назир ободряюще улыбнулся.
— Всего лишь вывих. Я сейчас вправлю его. Будет немного больно, но потом полегчает.
Она кивнула. Слишком покорно, слишком устало. Внутри у Назира все сжалось. При мысли о том, кем нужно быть, чтобы поднять руку на женщину, тем более, так ее изувечить, в голове мутилось от ярости. Из глубины сознания, из закоулков памяти всплывали образы стройной светлокожей женщины и огромного мужчины. И он сам, яростно кидающийся на обидчика…
— Все будет хорошо, только чуть-чуть потерпи, — он ласково погладил ее по волосам, осторожно взял вывернутую руку и ловким быстрым движением вправил. Она не вскрикнула, но дернулась и стала сползать по стенке. Назир огляделся, подскочил к постеленной на полу грязной рогоже, стащил с себя куртку и бросил поверх. После чего перенес женщину на это импровизированное ложе.
— Нет… нет… не бей, пожалуйста! — стоном сорвалось с ее губ. Она открыла глаза, в которых плескалась паника. Назир отстранился, понимая, что сейчас лишь навредит, если будет настойчив.
— Не бойся меня, — сказал он, присаживаясь поодаль на бумажные мешки, — если тебе и следует бояться, то только не меня. Как твое имя?
— Лана, — тихо ответила она, все еще настороженно глядя на него. — Кто ты? Зачем ты здесь?
Зачем… что он мог ответить? «Я здесь, чтобы подготовить теракт в Лондоне в это воскресенье. Не бойся, тебя я не трону». Назир горько усмехнулся. На миг показалось, что все это происходит во сне. И снова предательская ложная память подкинула ему несуществующее воспоминание — короткую жестокую схватку в холодных переходах средневекового замка, огромные глаза, в которых растворилась его ярость.
— Кто это сделал? — он указал на кровоподтеки, «украшавшие» ее лицо. Она подобралась, коротко, сухо всхлипнув.
— Все, все, можешь не отвечать, — Назир с трудом подавил вспышку гнева. — Лучше поспи, я посторожу твой сон.
— Я боюсь, что Риццо меня найдет, — слабо прошептала Лана, — он обещал убить меня.
— Никто тебя пальцем не тронет, — палестинец скрипнул зубами. — Ложись и отдыхай.
Она покорно свернулась калачиком на его куртке. Назир примостился так, чтобы пройти в дверь, не задев его, было невозможно. Балам дал ему четыре дня. Хватит и одного.
— Джек, — позвала Лана уже сонным голосом, — только не уходи.
— Не ухожу, — ответил он, тронутый этой детской просьбой.
Она уснула сразу, видно, провела долгое время без сна. Назир тоже закрыл глаза, благодаря судьбу за то, что сейчас лето и смерть от холода им не грозит. Навалилась дремота от усталости и попыток измученного сознания найти выход из ситуации.
Он снова видел странные сны о странных временах. Видел себя в странной одежде, с людьми, которых называл друзьями. В тех снах он чувствовал себя на своем месте.
Робин «Птаха» Лэйксли
— Да твою ж бога в душу мать! — с чувством выругался Птаха, сползая с окончательно издохшего байка. Подъехавшие Малыш и Бузотер подавленно созерцали командирскую рухлядь, которая испустила последний вздох и отдала свою железную душу в мотоциклетный рай.
— А я говорил, что этот хлам пора менять, — буркнул Уилл «Бузотер» Скарлет, здоровенный бывший боксер, — но рази ж меня кто слушает?
— Темнеет, — Джон «Малыш» Кливи, громадный и кудлатый, с сомнением взглянул на почивший байк. — Что делать будем, Птенчик, а?
Птаха почесал буйную седую гриву. Унывать он не любил, посему, обозрев окрестности, ткнул пальцем в темную громаду заброшенного особняка, утопавшего в буйных зарослях плюща.
— Там переночуем, а завтра покумекаем, что можно сделать. Во всяком случае, в город нам пути нет.
Порядком подуставшие Малыш и Бузотер переглянулись и дружно закивали. День выдался более чем насыщенным, хотелось жрать и еще больше — спать. Птаха задумчиво смотрел на краешек солнца, быстро уходящий за холмы, потом взял железного друга за рога и двинул к особняку.