Шрифт:
========== Глава I. Начало пути ==========
Утро не задалось. Исполненные праведного гнева вопли де Рено могли мертвого поднять из могилы, что уж говорить про Гая, который при звуках знакомого голоса невольно съежился и натянул одеяло до ушей. А потом память обрушилась водопадом, так, что он сел и тихо застонал, держась за раскалывающуюся голову. Локсли! Вчера они загнали и прикончили чертова Локсли! После чего он надрался в хлам, чтобы заглушить мысли о проклятом саксонском щенке.
— Гисборн!!!
Гай торопливо оделся,
— Где труп, Гисборн? — с задушевной нежностью произнес он, сверля Гая взглядом.
— Какой труп, милорд? — не понял тот.
Де Рено так злобно оскалился, что Гай невольно отступил на шаг.
— Труп Гуда, — шериф дробной рысцой проскакал по гостиной к графину с вином, налил полный кубок и опрокинул его залпом. Гай сглотнул. В голове бухали кузнечные молоты.
— И что вы хотите от меня, милорд? — спросил он, сжав виски ладонями. Де Рено несколько мгновений смотрел его на отекшее багровое лицо, потом сунул ему в руки графин.
— Выпейте, Гисборн! А затем садитесь на своего сатанинского коня и привезите мне труп Гуда!
Гай надолго припал к кувшину. Пил он мелкими глотками, часто отрываясь и жмурясь от боли. Де Рено метался по гостиной, словно курица, высидевшая утят. Едва дождавшись, пока рыцарь допьет вино, шериф выдернул кувшин у него из рук и швырнул в крысу, пробирающуюся вдоль стены. Не попал.
— Идите, Гисборн! И без трупа не возвращайтесь!
Гай понуро поплелся к выходу. Дико хотелось спать. Голова понемногу утихомиривалась, но легче от этого не становилось. На дворе было еще темно, и конюхи дрыхли. Гай не стал никого будить, тихо сдвинул засов и вошел на конюшню, достал из-за пояса припасенный кусок ржаного хлеба.
Фьюри тихонько заржал при виде хозяина. Гай скормил ему хлеб, погладил. Затем быстро вывел из стойла и оседлал. Фьюри толкнулся носом ему в плечо.
— Что такое, мальчик? — Гай погладил единственного друга по лоснящейся черной шее. — Что-то чуешь?
Жеребец фыркнул, взбив волосы хозяина теплым дыханием. Гай улыбнулся и прижался лбом к бархатистой конской морде.
— Знаю, и мне тоже не нравится так рано мотаться по этой темени, но попробуй объяснить это старому хрену, — вздохнул он. Фьюри фыркнул, соглашаясь.
Гай закутался в плащ и нахохлился, склонившись к загривку коня. До Холма ехать долго, можно подремать в седле. Глаза неумолимо слипались, не спасал даже моросящий дождь, почти сразу превративший плащ в мокрую холодную тряпку. Если что, Фьюри даст знать…
Ему снился мальчишка, съежившийся на черной земле, и странные тени, снующие вокруг него. Гай разгонял тени мечом, от которого исходило сияние, мягкое и теплое золотое сияние, заставлявшее тварей отступить. Он подошел к ребенку, чувствуя, как сердце сжимается от застарелой тоски. Осторожно взялся за хрупкое плечо и перевернул.
— Спаси меня… — услышал он тихий шепот и потрясенно отшатнулся, узнав огромные синие глаза. Свои собственные глаза на своем собственном детском лице, том самом, что так часто видел в отражениях зеркальной глади. С губ сорвался отчаянный крик, наяву прозвучавший лишь вздохом.
— Спаси меня… — жалобно простонал ребенок, осыпаясь на землю клочьями пламени.
Гай очнулся от кошмара, глядя перед собой. Сердце тяжело билось, странное и жуткое было чувство, словно тело превратилось в это медленное тяжкое биение. Чтобы успокоиться, он принялся напевать скабрезную солдатскую песню, но умолк, заметив в утренней дымке, окутавшей холмы, высокую фигуру. Гай не сразу понял, что фигура слишком велика для человека. Подъехав ближе, он обнаружил, что это женщина. Длинные черные волосы укрывали ее обнаженное тело. На голове ослепительно сияла белоснежная корона, богато украшенная самоцветами. Судя по всему, корона эта составляла единственное одеяние незнакомки. Гай содрогнулся, едва подавив желание развернуть Фьюри и умчаться восвояси.
Давно, когда Гай был совсем маленьким, его кормилица Деанна часто рассказывала о Древнем Народе Холмов. Он всегда жадно слушал эти странные и завораживающие истории, иногда прекрасные, но чаще жуткие и пугающие. Они дышали и жили в устах Деанны, влюбленной в Мир Холмов, и оставили след в сердце и памяти Гая.
— Привет тебе, дитя человека, — тихо и устало произнесла великанша, кутаясь в тяжелый шлейф собственных волос.
Гай судорожно вцепился в гриву Фьюри, но конь стоял спокойно, не ржал и не взбрыкивал. Он сполз на землю, всеми силами стараясь не выдать охвативший его страх. Разумеется, он много слышал от Деанны о Древнем Народе, но воочию видел впервые. Гай даже ущипнул себя, желая убедиться, что не спит. Вблизи стало ясно, что не так уж и громадна незнакомка, видимо, туман, окутывающий холм, исказил фигуру. На деле она была лишь на голову выше Гая, а худоба делала ее похожей на живые мощи.
— Приветствую вас, м-миледи, — рыцарь усилием воли сдержал нервную дрожь. — Могу ли я чем-то помочь вам?
— Разорвалась моя одежда, — произнесла сидхе, скорчившись еще сильнее и опустившись на колени, — нечем наготу прикрыть. Не отдашь ли мне свой плащ, сын человека?
Гай решительно щелкнул застежкой, сдирая промокший плащ. Отвернувшись, приблизился и набросил его на плечи женщины.
— Благодарствую, сын человека, — она поднялась, кутаясь в синюю потертую ткань, доходившую ей до колен. — Мне нужно вон к тому холму. Не проводишь ли меня?
— Отчего же нет, г-госпожа, — запинаясь, произнес Гай. — Наши пути с-совпадают.
Он сжимал повод Фьюри с такой силой, что побелели костяшки. Но конь не подавал никаких признаков беспокойства, и это немного успокаивало. Женщина поравнялась с ними и положила руку на холку коня.
— Твой жеребец не будет знать усталости, — мягко произнесла она, и Фьюри довольно фыркнул в ответ. — Болезнь не тронет его, и старость не коснется.
Гай приободрился. Предания гласили, что Древний Народ умел благословлять едва ли не лучше, чем наводить злые чары. Он почтительно склонил голову.