Осколок
Шрифт:
Далур остановился и какое-то время взглядом обшаривал каменистый склон. Он уверенно указал рукой.
— Вон там площадка ровная. И прикрыта камнями с запада. Если и вставать, то там. Пошли, дров добудем, Адрей. Я бурелом видел невдалеке. Горячего поесть надо, да одежду высушить.
Там и остановились. Пока готовился ужин, они сгрудились около огня и сушили вымокшую за день одежду. В тревожном молчании съели наскоро сваренную дорожную кашу и улеглись, завернувшись в почти высохшие плащи. Несмотря на риск быть замеченными
Даже Далур, которому свет был необязателен чтобы видеть. Слишком свежи и пугающи были воспоминания. Спать до рассвета оставалось часов пять.
— Вы-то ложитесь, а я подежурю. Всё равно мне не уснуть. Незадолго до рассвета я разбужу вас. А Молчун сегодня пусть спит, — Далур устроился поудобнее спиной к костру.
— Недоволен будет утром, — Арди кивнула на спящего Молчуна. — Он поблажек не принимает, сам знаешь.
— Знаю. Если что, беру на себя.
— И почему мы, значит, вдвоём дежурим, а ты один?
— Я в темноте вижу. Вы — нет. Я думаю, надо на две стороны поглядывать. На лес на юге и на запад. Вот так и получается. По-моему, честно.
Костёр тихо потрескивал, накинутая на ветки недалеко от него одежда всё ещё слегка парила. Все три человека мирно спали, расположившись близ уютного огня. Далур толстым прутом поворошил угли и подкинул ещё дров. Несмотря на долгий переход и усталость от безумного бега по лесу, спать ему не хотелось. Кольчугу он снял. Железо слишком холодило через сырое рубище. Далур привычно устроил топор на коленях и буравил глазами серую стену леса внизу. Время от времени там что-то шуршало, трещали какие-то ветки и разными голосами кричали ночные птицы.
Уже полчаса он ждал появления гостя. Мысли крутились вокруг разговора с наёмниками прошлой ночью.
«Как тогда сказала Арди? Я смелее всех, кого она знает?» — Далур фыркнул. «Невелики же храбрецы её знакомцы. Хотя в чём-то она, конечно, права. Выйти одному на тролля не каждому по плечу. А что было делать? Смотреть, как Молчуна кончат? Или она издевалась?
Тяжело с людьми. Часто за одними словами прячут совсем другие смыслы. Но сегодня у меня тоже сердце чуть не встало. До сих пор страх меж лопаток ползёт. Тут у любого бы ползал. Далур, ты сегодня опять безоглядно побежал, только пятки сверкали. Побежал так, что и про Арди, и про прочих позабыл. Может, она и права, конечно, но сегодня…
Стой, пустая порода. Разбудишь опять призраков, начнут с тебя жизнь тянуть».
Он кисло посмотрел на тёмное низкое небо, потом на острые и холодные камни вокруг. После долгой паузы прошептал:
— Разбудил… Простите, что подвёл. Цена моей трусости — ваши жизни. Но уходите. Каждую ночь я вымаливаю у вас прощения. Ничего не исправить. Я больше не допущу такого никогда. Арди права. Я не трус.
Холод между лопаток усилился, несмотря на обжигающий жар костра. Далур закрутил головой, осматриваясь.
Последние полтора года в ночи он чувствовал их присутствие. Чувствовал осуждение и ненависть.
Презрение.
— Вы стоите там, где мне вас не увидеть, и смотрите. Я чувствую ваши тяжёлые взгляды, полные злости и разочарования. Моей вины не искупить. После смерти меня не примет камень, а при жизни мне в лицо плюнет каждый дварф, которого я встречу, если узнает про мою тайну. Вот и остаётся вымаливать покой у своей совести. Селяне эти, мать их рвать… Заслужу я покой помогая другим? Лучше бы тролль мне шею свернул, хоть умер бы как мужчина и воин.
Наконец-то.
Из леса вынырнула человеческая фигура и ходко направилась к костру.
— Ну уходите, пожалуйста. Хватит, — Далур едва слышно шептал. Ощущение взглядов и присутствия резко пропало.
Он облегчённо выдохнул и пробормотал в темноту:
— До завтра…
Потянулись минуты. Фигура приближалась, тихо перемещаясь меж камней. Дварф нахмурился, когда человек остановился чуть поодаль, не заходя в свет костра.
— Заходи, чего встал. Место у огня есть. Птица твоя давненько на меня глаза таращит вон с того камня, — дварф указал в темноту.
— Надо же. Хотел убедиться, что не слухи. Хотя мне клялись, что нет. Но когда сам видишь, верится легче, — Флан подошёл к костру и покряхтывая уселся. — Как поиски?
— Нешто не знаешь? Тебе галка твоя, поди, всё выложила уже.
— Ворон. Но да, ты прав, кое-что я уже знаю. А вдруг упустила чего? — человек не стал отпираться. — Да и из первых уст оно надёжнее.
— Надёжнее… У гоблы селян не оказалось. Думается, мы знаем где искать. Вернее, у кого. Идём, вот, проверить. И хватит с тебя. А ты чего пожаловал? Пособить чем хочешь?
— Может быть. Только давай отложим этот разговор до утра. Ни к чему одно и тоже по несколько раз проговаривать. Повторение — мать учения, конечно, но тут оно ни к чему. Если хочешь, ложись спать. Сегодня ночь будет спокойная. А если нет, то я предупрежу заранее.
— Я не так устал. Посижу у костра, о своём покумекаю. Да и кашу вон не доел, — носком сапога дварф слегка качнул котелок у своих ног.
— Не доверяешь? — Флан усмехнулся.
— Не доверяю, — на сей раз не стал отпираться дварф.
— Ну как знаешь. А я, с твоего позволения, тогда прилягу. Светать скоро начнёт, но лучше мало поспать, чем вообще не поспать. Надумаешь — тоже ложись. Ручаюсь, что будет тихо.
— А если нет? Если нас так спящих и поубивают? Как я с тебя спрошу тогда, а? Так что твои ручания, почтенный, мне ни к чему.
Не отвечая дварфу, человек завернулся в плащ и улёгся на землю.
Далур снова остался один. Он так и сидел спиной к костру и таращился в темноту.
— Ну и чего не разбудил? — Арди сидя тёрла глаза и ежилась от утренней прохлады. — Договорились же. Никак сам уснул?