Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)
Шрифт:
А когда они оказались нос к носу, их окружили все, кто был в трактире.
– Ну-ка, ну-ка, поговорите по-французски; посмотрим, кто из вас лучше!
– Э, нет! Что же это я буду говорить по-французски при своем-то родном языке!
– защищается Миладин, боясь, что противник осрамит его перед односельчанами.
– Иностранный язык, братцы, - говорит Видойе, также опасаясь, что противник опозорит его перед соседями, - иностранный язык знают не для того, чтобы болтать в трактирах, а для пользы дела, на случай нужды, не
– Э, нет, - шумят односельчане, - мы хотим посмотреть, кто лучше знает!
Случилось именно то, чего старательно избегали и Видойе и Миладин. Каждый боялся знаний своего противника и собственного незнания, которое будет разоблачено и испортит репутацию.
Но крестьяне просят, требуют, кричат, угрожают, подзадоривают, и в конце концов дуэлянты увидели, что деваться им некуда, и Видойе начал первым:
– Бонжур!- сказал он Миладину.
– Бонжур!
– ответил ему Миладин.
– Мерси!
– продолжал разговор Видойе.
– Мерси!
– ответил ему Миладин.
– Уй!
– подтвердил Видойе.
– Уй!
– подтвердил и Миладин.
Выговорившись таким образом, они хотели уклониться от дальнейшего разговора, но односельчане снова столкнули их.
– Что же это, только по одному слову!
– завопили недовольные.
– Столько-то и я знаю!
– заметил Радойе Пантович.
– Вот я знаю слово "канон"; стоит только произнести подряд: канон, канон, канон, да и будет как бы по-французски.
Увидели противники, что деваться им некуда, а так как они уже померились силами и перестали друг друга бояться, то и решили болтать, что бог на душу положит. Нужно было во что бы то ни стало спасать приобретенный среди крестьян авторитет, повисший теперь на волоске.
Видойе мобилизовал все свои познания в области клубных меню и напряг силы:
– Потаж де шуфлер, аньо роти, филе де беф, салад вер, мармелад!
Миладин на это возразил:
– Уй сенкант сенк, жандарк, мерси, вив ле роа!
Поговорив таким образом по-французски, они не хотели больше произнести ни слова, хотя крестьяне и продолжали на них наседать.
Сражение осталось незаконченным, но и Миладин и Видойе сохранили добрую славу знатоков французского языка. И все же слава и авторитет Видойе были выше: кроме знания французского языка, он обладал еще и смокингом, умел отлично держаться, а это импонировало даже Миладину, который охотно бывал с ним.
Так мало-помалу Видойе занял первое место в селе, все его уважали, особенно молодые люди, охотно ему подражавшие.
Однажды вечером несколько молодых людей и с ними Видойе стояли на углу около суда и беседовали, вероятно, о сельских делах.
– Эх, если бы с божьей помощью я стал председателем общины, я все повел бы по-иному. Где у вас, братцы, водопровод, где электричество, где трамвай? Правда, для всего этого нужен бюджет, но какой же ты председатель общины, если не способен изобрести
– Ну конечно, там все по-другому, - поддакнул кто-то.
– Конечно, по-другому. Вот я и смотрю, у вас в селе нет даже жюри.
– Какой жюри?
– Жюри для выбора Мисс. Почему до сих пор наше село Мачковац не избрало свою Мисс?
Все замолчали, не понимая вопроса.
– Стыд и срам! Что о нас скажут в Европе, если мы не доросли до выборов своей Мисс?
Хотя они и не знали, что такое Мисс, все же после этих слов забеспокоились: как откликнется Европа, узнав, что село Мачковац еще не избрало свою Мисс? И Видойе взял на себя заботу спасти честь села Мачковаца перед Европой.
Для этого он уже в следующее воскресенье созвал после обеда закрытую конференцию, предварительно уговорившись с учителем, молодым и бритым горожанин ном, который учительствовал первый год. Правда, учитель сначала выразил сомнение в успехе, сказав:
– Минувшей зимою я попытался открыть школу танцев. Правда, у нас нет музыки, но я думал воспользоваться граммофоном старосты Илии. Однако ничего у меня не получилось. Вообще всякое культурное начинание наталкивается в здешнем селе на полное непонимание.
Видойе все же надеялся на успех, и в воскресенье после обеда закрытая конференция собралась. На конференции присутствовали Видойе, как организатор, Миладин, поскольку и он был за границей, учитель, староста Илия - обладатель граммофона, и некий Спас, который в молодости был интернирован австрийскими властями и любил рассказывать о своих обширных знакомствах с разными австрийскими графинями и баронессами.
Видойе в короткой речи высказался за необходимость избрать Мисс Мачковац и тут же предложил составить будущее жюри из участников настоящей конференции. Илия с граммофоном не мог сразу уразуметь суть дела, и Видойе объяснил ему, что народ, давший в прошлой войне столько героев, должен выдвинуть и самую красивую девушку, а если не сделать этого, то может случиться, что наряду с могилой Неизвестного солдата у нас будет и Неизвестная красавица, на голову которой станут возлагать венки. Мы должны, сказал Видойе, победить на всех фронтах, если хотим, чтобы с нами считались европейские народы.
Потом перешли к вопросу о красавицах, поговорили об одной, о другой, каждый сообразуясь со своим вкусом; внезапно учитель задал вопрос: будут ли участвовать в конкурсе замужние женщины.
– Я охватил бы и женщин, - добавил он, аргументируя свое предложение, ведь жаль пропустить, например, попадью, у которой исключительно красивые линии тела.
– Этак вы и мою жену охватите?
– спросил Илия с граммофоном, недоверчиво покачивая головой.
– Да, - подхватил учитель, - я как раз ее на прошлой неделе со всех сторон рассматривал...